Как гласит известная пословица, безумен бедняк, а богач просто экстравагантен. Точно так же вышло и с рыцарством: если в качестве миссис Кэмхерст я считалась женщиной с безнадежно дурной репутацией, то как Кавалерственная дама Изабелла Кэмхерст сделалась всего лишь несколько скандальной и потому вполне достойной различных приглашений. Самые легкомысленные приглашения на светские рауты я отвергала, но вскоре братья Ниланд обратились ко мне с предложением опубликовать мой травелог в виде книги «Вокруг света в поисках драконов», первое издание коей разошлось менее чем за два месяца. Затем я отправилась в лекционное турне по королевству, и, если публика порой больше интересовалась моей личной жизнью, чем научной работой, или в зале отыскивался шумный критикан, вознамерившийся высмеять мой отказ от первоначальной гипотезы о происхождении морских змеев, я жаловалась на это лишь в тесном кругу ближайших друзей.

Как бы ни радовали все эти достижения (не говоря уж о весьма своевременном улучшении финансового положения), со временем я начала скучать по миру и покою своего дома на Харт-сквер, где ждали своего часа материалы, собранные во время экспедиции.

Большая часть предстоящей работы касалась вопросов таксономии. Урок преждевременной публикации статьи в «Вестнике морских исследований» не прошел даром: публиковать новой гипотезы я не собиралась, пока не удостоверюсь в ее основательности и, более того, не смогу подкрепить ее обширной коллекцией образцов и данными наблюдений. Необходимые образцы и данные оказались в моих руках лишь спустя годы, однако за это время мне удалось заложить незыблемый фундамент для сделанных позже открытий.

А еще я обзавелась хобби, немало озадачившим многих из окружающих. Во всеуслышание объявив, что интересуюсь окаменелостями, обнаруженными в различных частях света, я начала брать уроки у скульптора и камнереза – то есть учиться резать и шлифовать камень.

Истинной целью всего этого, конечно же, было разъятие окаменевшего яйца, уже более полугода покоившегося на книжной полке и с виду казавшегося всего лишь выточенным из камня яйцом (именно за таковое я его и выдавала). Учитывая стоимость таившегося внутри огневика, эту работу нельзя было доверить постороннему; всему необходимому следовало научиться самой. Наконец, сочтя себя подготовленной, я сделала с яйца гипсовый слепок, утяжелила его свинцом (дабы горничная не заметила разницы в весе), и процесс извлечения эмбриона начался.

Первым делом я очистила яйцо от внешней каменной оболочки, некогда – скорлупы. Огромный камень неярко замерцал: обычный характерный блеск огневика был приглушен его толщиной. Держа в руках невообразимое богатство, я собиралась разрезать его на куски (наверное, в эту минуту где-то, сам не зная отчего, неудержимо зарыдал дававший мне уроки камнерез).