— Я хотел, чтобы ты был счастлив. Как и все члены нашей семьи.

— Ну да. Конечно.

Он повернулся к окну, наблюдая рассвет.

— Ты постоянно злился на нас. Я никогда не понимал, почему. В твоей жизни не было ничего плохого, ты же знаешь.

Я хотел рассказать ему, что та жизнь, которую обеспечили мне братья, никогда не была по-настоящему моей. И хотя Брайан теперь слушал меня изо всех сил, я не был уверен, что он поймет.

Он вздохнул:

— Мы могли бы все исправить, если бы понимали, в чем дело. Но теперь уже поздно. — Мои глаза закрылись, но я продолжал слышать голос брата, остававшийся неестественно спокойным. — Ты даже не понимаешь, что наделал, Маркос. Раньше мы всегда прикрывали друг другу спину, но неужели ты думаешь, что теперь, после всего, что ты натворил, кто-то тебя прикроет? После всего, что ты сделал со мной, мамой, Девом и Кэлом?

Я продолжал лежать с закрытыми глазами до тех пор, пока за ним не закрылась дверь. Я еще не был уверен, что все закончилось. Что я больше не Уотерс и мы с этим покончили. Попроси я его остаться, он бы остался. Все казалось так просто.

Но на самом деле ничего легкого в этом не было. Потому что теперь я остался один.

Когда я открыл глаза, у изголовья на месте Брайана стояла Диана. Она смотрела на меня.

— Ты в порядке? — спросила она.

— Нет, — ответил я. — Все, кого я любил, либо мертвы, либо ненавидят меня.

Она улыбнулась, но в следующую секунду ее лицо искривилось, как будто она собиралась заплакать.

— Диана — что случилось?

Ее глаза ощупывали взглядом мое лицо — каждый скрытый под бинтами ожог. Раны, полные крови и гноя, сочащиеся слизью. Я был отвратителен, это очевидно. Но вряд ли мой вид мог так на нее повлиять.

— Где твои родители? Что они сказали?

Она покачала головой:

— Они приходили меня проведать, пока ты спал. Обеспокоены, конечно, но все в порядке. Они понимают.

— Понимают что? — Поскольку мое тело накачали наркотиками, физической боли я не чувствовал, но от одного вида ее страданий меня разрывало на части. — Пожалуйста. Скажи мне.

Она прерывисто вздохнула, обошла кровать и присела на край, стараясь не задеть ни миллиметра моей обожженной кожи. Затем легла на бок рядом со мной и положила голову на подушку так, что мое забинтованное лицо оказалось напротив.