– И в самом деле, граф! – поддержал своего приятеля журналист. – Составьте нам компанию. Будем очень рады!
– Увы, господа, – не удержался я от улыбки, – сдается мне, что вам на сегодня достаточно. Да и я после вчерашнего еще не отошел.
– О! Премного наслышан о спиритическом сеансе! Премного! – закивал Соколов. – В одном вы не правы: для нас ночь еще только начинается! Так, Емельян Прохорович?
– Так! – подтвердил Красин и принялся упрашивать меня пропустить с ними по рюмочке, но я был непреклонен.
– Даже не уговаривайте! Я – спать!
– Ну, граф, воля ваша! – развел руками Соколов.
Я шагнул от них и вдруг обратил внимание на покинувшую ресторан пару. Он – полноватый и с сигарой во рту, она – высокая, стройная, рыжая.
Елизавета-Мария фон Нальц с супругом.
Сердце просто остановилось. Гомон гуляк на площади стих, краски посерели.
Вероятно, я умер.
– Граф! – всполошился Иван Прохорович. – Вы побледнели, словно привидение увидели! Что с вами?
Емельян Прохорович и вовсе хлопнул меня своей мясистой ладонью по спине.
– Леопольд Борисович, да очнитесь же!
Елизавета-Мария с супругом уселись в коляску и укатили в ночь, сердце дрогнуло, нехотя ударило раз-другой, а потом вдруг заколотилось как сумасшедшее, кровь прилила к лицу, зашумела в ушах. Никак не удавалось сделать вдох, но я пересилил себя, со свистом втянул воздух, с хрипом выдохнул.
«С глаз долой – из сердца вон!» – пришла на ум неоднократно слышанная от отца пословица. Некогда я любил дочь главного инспектора до беспамятства, но год вдали от предмета обожания изрядно поубавил мой пыл. Она давно перестала приходить во снах. А это – просто рецидив. Лишь фантомная боль, воспоминание о давно излеченной болезни.
Жизнь продолжалась. И у меня было ради чего жить.
– Лев Борисович! Вам определенно следует принять на грудь сто грамм беленькой!
– Благодарю, господа! Благодарю! – отказался я. – Сердце прихватило, я лучше валидола…
Я распрощался и быстро-быстро, неровной походкой опиумного курильщика зашагал прочь, не слушая предложений сопроводить до дома. На глаза попалась открытая кондитерская лавка, туда и завернул.