— То тогда таким и останусь, — закончил за меня Грик. — Навсегда. Лишь хозяин определяет, когда я смогу начать копить на свою свободу. Думаю это произойдет не раньше моей окончательной смерти или когда стану дряхлым стариком.

— Не айс, — резюмировал я.

Камина кивнул и его ладони не удержали голову, он рухнул на стол и громко захрапел.

— А сколько вообще стоит твоя свобода? — спросил я, собрав мысли воедино при этом удерживая изо всех сил голову.

— Двести тысяч золотых.

— Ёкарный бабай, — вырвалось у меня, приподнял голову, но она вновь рухнула на подставленные ладони, хорошо в столе есть щели, можно упереться локтями, а то бы давно уронил бы. — А чего ты будешь делать со своей свободой?

Он посмотрел на меня мутными глазами, в которых недоумение и желание послать меня куда подальше с такими глупыми вопросами.

— Не-е, — поспешил я вставить. — Я про то, куда ты поедешь? Ну какие у тебя дела в этом мире?

— А-а, — наконец-то понял Грик. — Если ты о родной деревне, то ее уже нет, так что возвращаться не куда. Да и вы, временные, становитесь все сильнее, так что куда-нибудь подальше отсюда.

— Правильно, — согласился я, борясь с головокружением, все почему-то стало шататься.

— Я бы сначала заработал на лечение, выправил спину, — мечтательно закатил глаза Грик.

— А ты можешь стать нормальным? — спросил я и с трудом вернул голову на ладони, ее неудержимо тянет полежать.

— Конечно, — ответил Грик и ухватил подлетевшую кружку пива. — А затем вступил бы в какую-нибудь армию или клан.

— У вас тоже есть кланы? — удивился я, широко раскрыть глаза не получилось и так смотрю через щелочки.

— Конечно есть.

— Но вас же геморрно воскрешать, — пожурил я.

— А мы не стремимся умирать, — впервые улыбнулся Грик. — Да и всегда в казне клана стараемся держать необходимую сумму на такой черный день.

— Молодцы, — похвалил я, приглядываясь к нему. Вот бы мне такие руки, у него же силы, как у грифона, а здоровья еще больше. — Слушай, а сколько у тебя единиц здоровья?

— Три тысячи девяносто восемь.

— У-ух, — восхитился я. — Круто. А у меня двадцать шесть.