Сашка поспешно зажгла на верхнем углу мольберта огонёк — чисто магический, то есть не сжигающий, а лишь освещающий. Он должен был осветить хотя бы лист на мольберте. Сашка же не зря тренировалась на самых примитивных бытовых заклинаниях. Научилась-таки вкладывать силу соразмерно. Но огонёк появился раз — и пыхнул, погас, и темнота вокруг стала ещё черней. А Сашка-то упрямая, да и не поняла сразу, почему освещение быстро исчезло. Да ещё вроде бы как к месту вдруг вспомнилась лекция из последних, где преподаватель рассказывал о геопатогенных зонах, где личная магия может проявляться по-разному — порой слишком слабо, а порой — наоборот.

А потом — дошло, и Сашка со страху еле удержала в руках кисточку. Нет, выписывание зловещей тёмной фигуры (как и любой другой) в таком мраке невозможно — это каждый бы понял, Так что нечего притворяться. Глупо продолжать. Но можно громко и сердито пробурчать, обращаясь к мольберту:

— Да что ж такое! Осталось-то всего ничего дорисовать! Откуда только эти тучи взялись? Неужели здесь место такое гадское? Геопатогенное? Ой, блин… Ещё и дождь! Всё, пора отсюда сматываться! Раз не рисуется — делать мне здесь больше нечего!

Она закинула в котомку, взятую "на дело" у Дорана, миниатюрную палитру и протянула руку к листу на мольберте, по которому уже нещадно шлёпали крупные капли дождя — не просто уничтожая высокую тощую фигуру, но заставляя её таять, оседать. Пытаясь разглядеть, что там, с рисунком, Сашка чуть не носом сунулась к листу, машинально оглаживая капюшон на голове ладонью и сбрасывая с него горстями дождя. И застыла — ссутулившись от напряжения, помимо воли напрягая глаза на нечто за верхним краем мольберта.

Чёрного шамана будто смыло с листа, а затем разжиженная дождём краска, попавшая на землю, стремительно обрела плоть. Абсолютно непроницаемая тьма стояла перед Сашкой не слишком высоким столбом, на который накинули такую же бесформенную длинную тряпку. По этому столбу, как и по Сашке, били беспощадные струи ливня. Но там, где Сашка зябко вздрагивала от пронзительных ударов по спине и плечам, столбообразная фигура стояла неподвижно.

Попытавшись выпрямиться и определиться, где у фигуры может быть голова, Сашка снова с трудом устояла на ногах. И виной тому стал уже не ливень, с нарастающей силой вбивающий всё живое и неживое в землю, в булыжники мостовой. Нет. Сашка едва стояла под напором другой силы, которая отпихивала её, выбивала с места, давила на неё. Ей даже пришлось схватиться за край мольберта, потому что только это деревянное сооружение продолжало спокойно стоять на месте, выситься между Сашкой и шаманом, не поддаваясь ненависти и кровожадной злобе, потоком плотного воздуха посылаемыми от чёрного шамана.