— Ну что ты говоришь…

Я шагнула внутрь и закрыла за собой дверь.

Откуда-то на полу тут же возник знакомый белый силуэт, протиснулся между шумными Фуриями, требовательно мяукнул и поставил лапы мне на колени.

— Михайло… малыш…

Горло снова сдавило от избытка чувств.

Миша…

Я нагнулась, взяла кота на руки, и острые когти тут же впились в ткань куртки. Как вкусно по-домашнему пахнет шерсть, Господи, как хорошо…

— Какой же ты тощий, кот… ты чего ж это так?

Казалось, мои слова, заставили слезы стоявшей рядом Клэр потечь с новой силой.

— Все это время на окне сидел… — прошептала она, вытирая глаза рукавом. — Ждал тебя…

Кот мурчал так громко, будто включил дополнительный моторчик, припасенный для особых случаев. Терся белой головой о подбородок и тыкался мокрым носом в кожу.

— Мишенька… Я так тебя люблю, правда-правда…

От него исходили чистейшие волны счастья.

У ног вилась и Ганька. Смешарики продолжали буйствовать.

— Ди! До-ма… Ма… Ди, нулась!

— Ну и суматоха! Все-все, угомонились и дали мне раздеться! Клэр, распаковывай пакеты, будем праздновать!

Кое-как отцепив от пуховика кота, я поставила его на пол. Он тут же попытался взобраться обратно на руки.

— Миша, да я возьму тебя через минуту, дай куртку снять!

Было видно, сколько усилий понадобилось Клэр, чтобы остановить слезы. Но она справилась и, несмотря на мокрые дорожки на щеках, улыбнулась.

— Я на кухню! Заберу пакеты, разберу, ты пока отдыхай. Завтрак через полчаса. Эй, охламоны, ягод хотите? Оставьте Дину в покое, она вас любит.