– Лучше. – Прохрипел он. – Уже вижу, слышу, голова болит меньше.

– Оклемаешься.

– Да, еще чуть-чуть, и встану.

– Ну, с этим ты не торопись – рано.

Регносцирос поморщился.

– Все равно уже хочется двигаться, мышцы затекают.

– Успеешь еще находиться. Отдыхай. Слушай, я знаю, что ты еще не восстановился, и от того, о чем собираюсь тебя попросить, – Начальник сконфуженно умолк, – чувствую себя почти сволочью, но обратиться мне с этим больше не к кому.

– Говори. – Благодушно разрешил Баал. – Если смогу, помогу.

– Да, хотел еще спросить, как наш друг? Приходит хоть изредка в себя? Мне докладывают, что приходит.

– Канн-то? Приходит, да, но пока не шевелится и не разговаривает. Изредка открывает глаза, мычит, но потом снова теряет сознание… Больно ему.

– Да, я знаю. Но он выправится.

– Я тоже так думаю. Хочу думать. – В палате повисло тягостное молчание. Ни один из них не знал наверняка, выкарабкается ли покалеченный стратег, но зачем толочь воду в ступе и множить сомнения? – Так о чем ты хотел попросить?

Дрейк втянул воздух и выпустил его наружу с тяжелым вздохом.

– Ты, если можешь, посмотри, нет ли Стива в Нижнем мире?

– Среди мертвых? Думаешь, он уже… все?

– Я не знаю. Но сигнала нет, время идет.

– Хорошо. Я посмотрю, если смогу. Подожди…

– Можешь попозже.

– Нет. Подожди.

И в палате снова стало тихо: тяжелое затрудненное дыхание с соседней кровати, фиксирующий сердечный ритм прибор с монотонным пикающим звуком, равномерное и едва уловимое гудение электроники.