Лежа на краю его широкой кровати – уже без стягивающих запястья пут и скотча на губах, – она выглядела маленькой и беззащитной. Раздевать ее он не стал – только стянул кроссовки, поставил их у кровати; сам опустился в кресле.

Он поступил жестко, да, почти подло – вогнал ее сознание в шок, – но что еще делать там, где слова не сработают? Только показать. Она хотела знать, где он живет, кем работает? Завтра увидит все и даже больше.

А после решит, желает ли остаться.

Вот так и поднимаются до небес ставки, когда на кону если не жизнь, то уж точно судьба, вот так и предпринимаются отчаянные, порой глупые, необдуманные шаги.

Сможет ли она принять увиденное, захочет ли? Или же под конец дня произнесет слова, которые разобьют все надежды? «Верни меня назад, слышишь! Верни, Джон».

Он не хотел возвращать – он хотел, чтобы она осталась.

Он – заместитель Творца мира Уровней, второй великий человек после местного Создателя. Он – представитель Комиссии, которого уважали, которого слушались, которого боялись, – впервые за всю свою долгую жизнь чувствовал себя полностью растерянным, потому что от кого-то зависел. Странное чувство, сложное, щекотное.

Но Джон улыбался – в его постели лежала женщина.

Если повезет, она будет здесь лежать и завтра. Будет спать здесь каждую ночь.

Будет жить в этом доме.

* * *

Так сходят с ума? Или же это сон – крайне реалистичный, плотный, цветной и кажущийся почти что настоящим? Запахи, звуки, твердые на ощупь предметы – когда-то ей говорили, что ощутить такое возможно, но не простым смертным, а некоторым объевшимся грибов шаманам.

Она объелась грибов? Или начала колоться? Быть может, в какой-то момент подсела на наркотики (такое будущее ей, помнится, неоднократно прочила директриса интерната) и очнулась под их действием лишь теперь – в некоем третьем измерении? В собственной фантазии?

В прекрасной, однако, фантазии.

Потому что рядом был Джон. И он что-то говорил, однако слова ускользали – «мы куда-то пойдем… ты увидишь…»

Увидишь что?

Яна не слушала фразы – Яна рассматривала его лицо: щетинки на подбородке, светло-русые брови, различала цвет радужки глаз, рассматривала застывшие в них, как в янтаре, крапинки – как будто живой, как будто настоящий.

И рядом.

Ей помогли одеться, ее чем-то накормили, а потом повезли на машине. Город за окном казался сказочным – красивым, монументальным и в то же время уютным, и тогда Каська в очередной раз подумала, что спит, – не бывает таких городов. Нет, и все. Она не видела их ни на картинках, ни по телевизору – вообще нигде.