– Радость, мы ж… – Дима пьяненько икнул и достал из кармана мини-регенератор, – того, упакованные. Нам все это… ме… мелочи.

– Инночка, – Рома выглядел не лучше, – все пучком.

– Сидите уже, простые русские парни, – усмехнулась я.

Домой мы в тот день так и не поехали. Дима уснул в обнимку с папой, просто у папы много настойки и он умеет уговаривать. Рома раскинул диван вместе с ними, покачался и рухнул сверху. Мы с мамой его поправили, укладывая рядом, как смогли раздели наших мужиков, причем Рому взялась раздевать бабушка. Смущаясь и краснея, она отчаянно косилась на крепкие мужские ягодицы.

– Хорош, – резюмировала бабуля, не удержавшись и шлепнув по этим самым ягодицам. – А что? Хоть молодость вспомню, – оправдывалась она под моим возмущенным взглядом.

Мы еще какое-то время посидели на кухне, болтая ни о чем, и разошлись по комнатам. Я к маме, бабушка к себе, квартира-то трехкомнатная. Проходя мимо гостиной, я взглянула на сладкую троицу, представила лица бравых аттарийцев утром, когда они узреют, с кем провели эту ночь, и прикрыла рот рукой, чтобы громко не рассмеяться. Сюрприз будет…

Сюрприз вышел на славу. Рассказываю. Я плавала в нирване сладкого сна, где мерила свадебное платье своей мечты, когда утреннюю тишину разорвал надрывный мужской крик:

– Насилуют!

Мы с мамой одновременно подскочили на кровати. За дверью раздалось быстрое шлеп-шлеп-шлеп, это побежала бабушка, мы с мамой рванули следом. Мама, как борец за нравственность, умудрилась на ходу упаковать в халат себя, следом укутать меня, и мы влетели в гостиную да так и застыли, рассматривая картину маслом.

На полу сидел Рома с огромными, больше, чем обычно, испуганными глазами. Дима стоял на диване, отчаянно вжимаясь в стену, а посреди дивана сидел мой папа, подтянув к груди колени и прикрываясь одеялом до глаз, сейчас мало уступавших в размере Ромкиным. Рядом с диваном стояла бабушка, пребывавшая в эстетическом экстазе. Она переводила взгляд с Ромы на Диму, хваталась за грудь, но валидолу не требовала. Напротив, глазки бабули сияли, щечки порозовели, и с губ срывалось:

– Мать моя женщина-а-а…

– Инка, ты кого в дом привела?! – вознегодовал отец, высовывая нос из-под одеяла. Взглянул на Диму, попытавшегося сойти с дивана, и снова спрятался. Дима опять вжался в стену. – Они меня… – папа понизил голос, – лапали!

– Так не специально же, – отозвался с пола Рома, Дима жарко закивал и беспомощно посмотрел на меня.

– Молчи, Колька, – подала голос бабуля, – пень ты корявый. Если бы ко мне такие пристали, я бы померла счастливой.