***

Она резко открыла глаза.

Вот только не было ничего, гулкая пустота Небытия, а вот — над головой ровные декоративные панели деревянной обшивки. И сильно пахнет лимонами. И глаза слезятся — в помещении очень ярко, хотя источники света визуально не определяются.

А голова утопает в мягкой, толстенной подушке. И неизвестная ткань простыни ласкает лёгкой прохладой обнажённое тело.

Она правой рукой ощупывает волосы, удивляясь их чистоте и воздушности: последний раз они такими были месяца три назад, как раз перед тем, как она вышла в рейд. Поднимает левую руку и непонимающе смотрит на совершенно здоровую конечность: нет ни одутловатости тканей, ни болезненных ощущений в переломанных костях, ни тремора, характерного для постэффекта использования регеля.

А память, до того хранившая равнодушное молчание, вдруг услужливо вываливает на неё ворох последних событий, и, коротко вскрикнув, девушка резко садится на постели. И, не в силах сдержать удивление, рассматривает и своё ложе, и само помещение.

Кровать, растущая прямо из стены, и размерами занимающая едва ли не половину просторной… каюты? На смотровые окна опущены бронезаслонки, а на узких подоконниках стройными рядами возвышаются кадки с лимонными деревьями. Два кресла, разделённые пустым столиком. И десятки картин в простых рамках не то из светлого матового металла, не то из пластика: море спокойное и море, объятое штормом, небеса с причудливо переплетёнными облаками, дикий пляж, чья узкая полоска белого песка с одной стороны упирается в пальмы, а с другой — медленно и неторопливо уходит под изумрудно-прозрачную воду; горы — низкий кряж, затянутый зеленью, и, словно в противовес ему — величественная громада одинокой горы, почти на треть укрытой древними, нетронутыми снегами…

Разная техника, разные методы — от простого карандашного эскиза до гиперреализма. Но во всём чувствуется рука одного и того же талантливого художника. Что-то неуловимое, необъяснимое словами — столь же не поддающееся идентификации и стандартизации, как, например, та же способность канмусу чувствовать друг друга даже на суше — без вспомогательных средств связи и усилителей варсьюта.

В каюте тепло и уютно.

И телу — легко и хорошо, словно она выспалась разом за все три месяца рейда.

Предательски заурчал пустой желудок, и девушка со странной смесью сомнения и плотоядной алчности посмотрела на плоды лимонного дерева.

— Я бы на твоём месте всё же дождалась нормальной пищи, — и, одновременно с внезапно прозвучавшим голосом, её ноздрей коснулся аромат настоящего кофе, заставив не столько вздрогнуть от неожиданности, сколь жалобно прижать руки к недовольно взрыкивающему от голода животу.