Кингсли. Джун. Отель и чашка слишком сладкого какао.

Сидни поднялась на ноги. Голова раскалывалась от того, что Джун подсыпала в напиток, и Сидни порадовалась, что не выпила больше. Она вылезла из ванны и попробовала открыть дверь, но ручка повернулась всего на пару дюймов.

Сидни постучала, а затем загрохотала кулаком по двери. Попыталась выбить ее плечом и почувствовала сопротивление не замка, а предмета, прижатого с другой стороны. Сидни обернулась, осматривая маленькую комнату без окон, и увидела записку на раковине.

Я объясню, когда все закончится. Просто поверь мне.

Сидни чувствовала, что дрожит не от страха, а от злости. Доверять? Джун накачала ее наркотиками. Заперла в ванной комнате отеля. Сид думала, что Джун другая, что она видит в Сидни друга, сестру, равную. Но, несмотря на все эти разговоры о доверии, вместо того, чтобы позволить Сидни самой сделать выбор, Джун решила за нее.

Надо убираться отсюда.

Надо найти Виктора и спасти Митча.

Она поискала свой телефон, но вспомнила, что оставила его на кофейном столике. Сунув руки в бомбер, Сидни почувствовала маленькую металлическую банку с костями Серены в одном кармане и холодную сталь пистолета – в другом. Джун, очевидно, не догадалась ее обыскать. После всего она по-прежнему относилась к Сидни как к наивному ребенку.

Сид вытащила пистолет, нацелилась на ручку двери, затем передумала и перевела ствол в сторону петель на другой стороне.

Выстрел оглушительным эхом прогремел по плитке и мрамору, твердые поверхности отражали звук так, что уши заболели.

Сидни выстрелила еще дважды, а потом снова навалилась на дверь. Петли поддались, створ распахнулся.

Сидни была свободна.

XV

Последний вечер

ЭОН

Белые коридоры представляли собой странную картину.

Солдаты на коленях по углам, застывшие на полпути. Женщина в огне, пламя лижет пытающихся подойти охранников. Мужчина на коленях на земле, ему выворачивают руки. Облака газа в красных бликах аварийного освещения.

Виктор и Дом пробирались прочь из ЭОН. Медленно, мучительно медленно, воздух тянулся, словно вода, и Виктор держал рукав Дома, как слепой, – и в некотором смысле он был слеп, слеп к пути через лабиринт.

А потом Доминик упал.