Не было никакого предупреждения. Он даже не спотыкался.

Просто опустился на пол.

Виктор тоже встал на колени – или так, или отпустить помощника, – но когда Дом откинулся к стене, Виктор увидел переднюю часть его формы, черную на черном, но блестящую от влаги.

Пули проделали рваные аккуратные отверстия размером с монету.

Перестрелка в зале. Тот короткий миг, когда Дом вырвался из тени, и прежде, чем он оттащил их назад…

– Ты дурак, – беззвучно пробормотал Виктор.

Он прижал руку к ране, чувствуя, что рубашка пропитана кровью. Как Доминик так долго продержался на ногах, Виктор не знал.

Дом вздрогнул, словно от холода, поэтому Виктор взял его нервы и сказал:

– Вставай.

Но Доминик не мог его слышать.

– Вставай, – произнес он снова.

Доминик попытался приподняться на пару сантиметров, только чтобы снова упасть на пол. Губы шевельнулись, слова пропали, но Виктор понял.

Прости.

– Прости, – повторил бывший солдат, и Виктор понял, что на этот раз слышит голос Доминика. Тени рассыпались вокруг них, цвет и жизнь проникали сквозь трещины. Виктор напрягся, крепче сжал руку Доминика. Но это не его собственные руки дрогнули.

А руки Дома.

– Держись, – приказал Виктор, но голова Доминика повисла, и бесцветное, беззвучное пространство между временем снова превратилось в хаос и шум, газ и огонь.

Кровь окрасила ладони Виктора, разлилась по полу, тянулась за ними ярким следом, шокирующе-красным на стерильных белых поверхностях.

Виктор начал поднимать Доминика на ноги, но теперь бывший солдат стал мертвым грузом, его кожа была серой, восковой, глаза открыты, но смотрели в никуда. Виктор отпустил его, прислонив тело к стене. Из-за угла выскочили солдаты.

На этот раз Виктор успел первым.