Хирка права. Рамойя предала Совет. И не только она. Здесь собрались те, кто хотел свергнуть его.

Ример ощутил пробуждение злости, на которую у него не было никакого права. Он уставился в узкое окошко в стене. Далеко внизу под ними раскинулась Маннфалла. Через пелену облаков просачивались солнечные лучи, которые падали на Стену и заставляли её сверкать. Стена всегда первой встречала солнце по утрам и последней провожала его по вечерам. Остальной город был благодарен Стене за тот свет, что она соглашалась отбросить на него. Имлинги входили в Эйсвальдр по высоким сводчатым галереям, словно шли от тьмы к свету. Красный купол казался бледным, как будто спал. От иронии происходящего Ример криво ухмыльнулся. Никогда ещё внутри купола не было такой бурной деятельности, как сейчас. Там заседали двенадцать семей, которые правили миром, причём правили им всегда. Но делали они это ради собственной выгоды. Через несколько лет он должен был стать одним из них. Он должен был занять кресло Илюме и, по её словам, стать самым молодым членом Совета. Ример был тем из Ан-Эльдеринов, кто отказался от своего места из чистого презрения, но сейчас, думая о предательстве Рамойи, он испытывал злость. Он чувствовал, как кровь бурлит в нём от того, что кто-то хочет устранить двенадцать членов Совета. Но разве сам он не хотел того же?

Однако, в отличие от собравшихся, Ример всегда уважал тот факт, что внутренний круг был создан по желанию Всевидящего. Совет совершил множество ошибок, но сам он был основан Его решением. И альтернативы ему не существует.

— Ветле, мы поднимемся в нашу комнату, и ты сможешь немного поиграть.

Ветле громко выразил своё неудовольствие, но позволил Хирке уговорить себя, потому что поверил её обещанию поиграть с ним в слова позже вечером. Рамойя попросила всех остальных собраться в помещении, куда оставляли сообщения. Сама она пообещала немедленно вернуться. Все выполнили её просьбу и позвали с собой Хирку. Ример последовал за ними.

В ожидании Рамойи никто ничего не говорил. Все собрались в комнате, которая находилась в самом центре дома. Она имела форму креста, из неё выходили двери на все четыре стороны света. Мощные балки перекрещивались под потолком, как на погребальном костре. В комнате имелось одно окно. Оно было больше других окон в доме, через него просматривался большой район Маннфаллы, но стояло оно как-то криво — стены словно наклонились вперёд, но забыли прихватить стекло. Всё помещение было заставлено полками и ящиками, полными писем и костяных и металлических чехлов. Здесь лежали перчатки, кожаные ремешки, масла и ножницы. Здесь письма принимали, помечали, сортировали и рассылали. Или же получали и раздавали жителям города — тем, у кого были средства заплатить за такую услугу. Бедняки редко пользовалась воронами.