— Зачем ей врать? Подумайте сами! Плакаты с её лицом расклеены по всему городу. Её приговорили к смерти, и ей некуда пойти. Она — потомок Одина. Эмблинг.

Ример обращался ко всем. К одному за другим.

— Если бы вы проснулись однажды утром и получили такое же известие, узнали бы, что вы — такие же, как она, чтобы вы сделали? Куда бы подались?

Несколько имлингов посмотрели вверх на Хирку. Ример продолжал:

— И зачем мне угрожать вам? Я стал Колкаггой, чтобы убраться из Эйсвальдра. Чтобы не общаться с двенадцатью семьями. Вы думаете, что знаете, кто они, но даже не догадываетесь… — он покачал головой. — В любом случае, мне известно достаточно для того, чтобы сжечь вас на костре, каждого из вас, если бы я того захотел. Я мог бы забрать каждую из жизней в этой комнате, и никто не призвал бы меня к ответу. Так скажите же, зачем нам с Хиркой попусту трепать языком?

Какое-то время ему никто не отвечал. Только Торье по-прежнему выглядел воистину, словно хотел бросить Римеру вызов.

— Потому что ты ещё не знаешь, кто мы такие. Не представляешь, что мы собираемся сделать, когда сколько нас.

Ударение на последних словах должно было подчеркнуть, что их было значительно больше. Но это ложь. Стратегически неверная, брошенная для того, чтобы напугать Римера в том случае, если он по-прежнему собирается хранить верность Совету.

— Какая разница, знаю я или нет? — Ример сделал шаг в сторону Торье. — Ничто из того, что планирует воронья лига, не может ни ухудшить, ни улучшить нашего положения.

— Мы можем вас уничтожить! Это не ухудшит ваше положение?

— Торье! — голос Рамойи прозвучал как удар хлыста. Бритый северянин оскалился и попятился. Его ладонь потянулась к бедру, хотя мечей ни у кого с собой не было. У Римера сработал тот же рефлекс, но он сдержался.

Мы можем вас уничтожить.

Ни для Торье, ни для кого другого в этой комнате не имело значения, почему Ример сделал то, что сделал. Он был и оставался Римером Ан-Эльдерином. Символом. Врагом, носящим имя врага.

— Значит, ты успеешь сделать кое-что полезное до того, как умрёшь, — ответил он и смотрел на северянина до тех пор, пока тот не отвёл взгляда.

— Спать вам в Шлокне, тупицы! — раздалось сверху. Хирка стукнула себя по лбу. — Все мы в одной лодке. Разве вы этого не видите?

В разговор вмешалась Рамойя:

— Хирка права. Надо считать, что у нас одна цель, и если мы потерпим неудачу, это будет стоить жизни всем нам. Ример, мы с тобой сделали свой выбор. Ты служишь Совету как убийца, как оружие. Не знаю, с кем будет твоя верность, когда всё встанет по местам. Но сейчас в любом случае слишком поздно. Совет падёт, — вокруг неё раздалось согласное бормотание. Рамойя продолжала: — Но если ты хочешь почтить память своих родителей, ты не станешь нам мешать.