– Мама…мамочка…

На большее его сил не хватило.

Лилия подскочила к нему, наклонилась над ним. Альфонсо думал, что она посмеется над ним, прищучит острым словцом, но ведьма аккуратно, не задевая вспухшие красные раны, погладила его по голове:

– Мамочка здесь, все хорошо.

Сначала Альфонсо подумал, что Лилия просто издевается на Гнилым Пузом, но та, зачем то, пояснила свое поведение, хоть ее никто ни о чем и не спрашивал:

– Пускай думает, что я его мама, какая разница, главное, чтобы спокойнее себя чувствовал. Хорошо хоть из беспамятства вылез.

– Вылез, только не весь, – подумал Альфонсо, слушая горячечный бред больного, но вслух, по этическим соображениям, этого не сказал. Рана его болела так, что темнело в глазах при каждом движении, и уже начинало серьезно подташнивать от нескончаемой нудной рези в плече, дошедшей до самой головы. Как будет болеть Гнилое Пузо страшно было даже себе представить.

– На, ешь, – Лилия сунула под нос Альфонсо ложку какого то дурно пахнущего отвара, – только не выплевывай.

Если сунуть в рот старую, ношенную по очереди в непрерывном годичном походе дружиной солдат портянку, и сказать «не выплевывай», то толку от этих слов не будет вообще, едва вкус дойдет до языка. Скрутило живот тугим узлом, он чуть сам не вылез через горло, чтобы помочь языку вытолкать эту дрянь изо рта.

– Глотай сразу! – кричала Лилия, – ну куда ж ты…– крикнула она, когда все потекло по груди наружу. Судорожно сглотнув, Альфонсо, со второй попытки, мужественно проглотил эту дрянь, мужественно сдержал рвоту, а потом у него онемела челюсть. Это было странно, пугающе, ему на секунду показалось, что ведьма решила его отравить, но немота пошла по телу, сковала не проходящую боль в плече, и мир без боли расцвел яркими красками, не смотря на хмурую погоду.

– Боже, у меня ничего не болит. Как же здорово, что у меня ничего не болит, – думал он. – Всем, кто рвется к власти, хочет море денег или недоволен жизнью, нужно, чтобы у него что нибудь сильно и долго болело. А потом прошло, и тогда он будет счастлив.

– Я не буду есть травы из Леса, особенно из рук ведьмы, – кричал (хотел кричать, но по факту, хрипел) Тупое Рыло. – Бог исцелит меня и без демонических произведений…

– Здесь, в Лесу, только один Бог: травы, крепкий сон и собственное здоровье… Жри, давай!

– Это три Бога получается, глупая ведьма. Отстань от праведного…

– Ах ты…Да что ж я с тобой нянчусь…

Лилия заботилась о своих больных больше, чем о себе самой, вне зависимости от верований и отношения больного к ней, и эта забота носила насильственный характер. Попытка сопротивления была чревата и каралась по законам болезненного времени.