Альфонсо среагировал быстрее, ударил Тупое рыло в нос, остановив его импульс но не убавив пыла; Тупое Рыло закричал, нет, он просто завизжал, бросился на Альфонсо, пытаясь его прирезать, но безрезультатно. Дергаясь, как в конвульсия, он не мог себя контролировать, двигался рваными движениями, а когда, в процессе драки, лишился ножа, пытался задушить Альфонсо руками. Альфонсо и Гнилое Пузо скрутили извивающегося Тупое рыло, прижали к земле и уставились на ведьму:

– Это что это с ним? Чертополох?

– Чего то не похоже… – неуверенно проговорила ведьма.

А Тупое рыло начал плакать. Сначала тихо, булькая в грязь обиженными словами, а потом его прорвало на настоящий поток слез.

– Я ничтожество, – бился он в агонии. Для эксперимента ему освободили руки, и он начал колотить ими в землю, причитая:

– Я червь! Растопчите меня, я просто не достоин валяться в этой грязи…

И тут из этой самой грязи он поднял грязное лицо, посмотрел на всех широко, по детски вытаращенными глазами, и тоненько заверещал:

– Простите меня, пожалуйста…Ну пожалуйста, я не буду больше…

На неистовых попытках пуститься в пляс по всей поляне, решено было его связать и устроить привал. Ведьма долго выбирала какое то дерево, потом долго обжигала его на костре, а потом, общими усилиями, получившиеся угли затолкали Тупому рылу в рот. Отсутствуя, похоже, вообще в этом мире, сидел он, чмокая черными губами и с вниманием гениального мудреца созерцал первый попавшийся на глаза пень, пока не уснул, неожиданно свалившись на бок.

– Уснул, это хорошо, – сказала ведьма.

– Ты так думаешь? – спросил Гнилое Пузо, подумал, потом повторил: Ты так думаешь?

А потом его словно заклинило на этой фразе: он повторял ее не останавливаясь, с разными интонациями, в разных позах, то ложась на живот, то на бок, то начиная прыгать на месте.

– Ты так думаешь, ты так думаешь, ты так думаешь, ты так думаешь? – тараторил он не переставая, уже явно утомившись. Челюсть его сводило, слова вылетали неровные и нечленораздельные, ноги подгибались, но Гнилое Пузо не переставал прыгать, хотя это было последнее, что нужно было бы делать для его полного выздоровления.

– Да успокойся, блаженный! – вскрикнула Лилия.

– Успокойся, успокойся, успокойся, – мгновенно затараторил Гнилое Пузо, словно обрадовавшись новому выученному слову.

А потом он очень четко, твердо, с нерушимой бескомпромиссной решимостью заявил:

– Я хочу лизать костер.

Упал и уснул.

– Перкун всемогущий, что это такое? – воскликнула Лилия. – отоспятся, или это навсегда?

– Не знаю. Пойду поохочусь.