– Рада за него, раз он так уверен, – пробурчала Нари.

Гасан исполнил свое обещание и публично объявил Нари потерянной чистокровной дочерью Манижи, объяснив ее человеческий облик проклятием маридов.

Только сама Нари в этом сомневалась. Чем больше времени она проводила в Дэвабаде, тем острее чувствовала разницу между чистокровными джиннами и шафитами. Вблизи чистокровной знати теплел воздух, они дышали глубже, их сердца бились медленнее, а их сияющая кожа источала запах дыма, от которого у нее щипало в носу. Как тут было не сравнить это с железным запахом ее красной крови, соленым вкусом ее пота, медленными и неуклюжими движениями ее тела. Она ощущала себя шафиткой.

– Тебе нужно поесть, – предложила Низрин ободрительно. – У тебя впереди важный день.

Нари взяла с подноса пирожное, повертела его в руке и положила на место, чувствуя легкую тошноту. Важный – было еще мягко сказано. Сегодня Нари будет принимать своего первого пациента.

– С тем же успехом я могу кого-нибудь убить и на пустой желудок.

Низрин наградила ее многозначительным взглядом. Бывшей помощнице ее матери было сто пятьдесят лет (о чем Низрин сообщила Нари так же запросто, как будто говорила о погоде), но ее внимательные черные глаза, казалось, не имели возраста.

– Ты никого не убьешь, – твердо сказала Низрин.

В ее словах всегда звучала непоколебимая уверенность. По наблюдениям Нари, Низрин одинаково успешно удавалось все, за что она бралась. Эта женщина не только в два счета раскусила план Зейнаб опозорить Нари, но и блестяще разбиралась в многовековой истории магических недугов.

– Это простая процедура, – добавила она.

– Это извлечение-то огненной саламандры из организма – простая процедура? – Нари содрогнулась. – До сих пор не понимаю, почему ты именно это выбрала моим первым заданием. Я не понимаю, о каком вообще первом задании может идти речь. Врачи в мире людей обучаются своему делу годами, а вы рассчитываете, что я просто послушаю пару лекций – и сразу возьму и начну вырезать магических рептилий из джиннов…

Низрин пресекла ее истерику.

– У нас здесь иной порядок. – Она протянула Нари чашку горячего чая и жестом позвала обратно в комнату. – Выпей чаю. Сядь, – добавила она, указывая на стул. – Нельзя показываться на публике в таком виде.

Нари послушно разрешила Низрин причесать ее. Женщина достала из шкатулки расческу и разобрала ее волосы на пробор. Нари закрыла глаза от удовольствия, пока острые зубцы ходили по коже головы, а ловкие пальцы Низрин тянули пряди ее волос.

Интересно, заплетала ли мне косы моя мама.