Мысль проскользнула сквозь щель в панцире, за которым Нари прятала эту часть своей жизни. Глупая мысль. Судя по всему, ее мать была убита сразу после ее появления на свет. Маниже не посчастливилось ни заплетать ей косы, ни видеть ее первые шаги. Она ушла из жизни рано и не могла теперь ни обучить ее магии Нахид, ни выслушивать ее жалобы на нахальных красавцев, которым неймется без неприятностей.

У Нари в горле встал комок. Было в каком-то смысле проще, когда она считала своих родителей обычными бессердечными тварями, которые бросили ее. Она могла не помнить свою мать, но мысль о том, что женщина, которая произвела тебя на свет, была жестоко убита, не так-то легко выбросить из головы.

Как и тот факт, что ее неизвестный отец может и по сей день находиться в Дэвабаде. Нари догадывалась, какие слухи плодятся вокруг этой темы, но Низрин предупредила ее помалкивать об этом. Король не обрадовался, узнав о предательстве Манижи.

Низрин доплела четвертую косу и продела в хвостики веточки душистого базилика.

– А это для чего? – спросила Нари в надежде отвлечься от мрачных мыслей.

– На удачу. – Низрин робко улыбнулась. – На моей родине мы делаем так всем девушкам.

– На родине?

Низрин кивнула.

– Я сама из Аншунура. Это деревня на южном побережье Дэвастана. Мои родители были жрецами, и мои предки много поколений заправляли тамошним храмом.

– Серьезно?

Нари заинтригованно подобралась. После общения с Дарой было непривычно общаться с джинном, который с такой готовностью рассказывал о своем прошлом.

– А как ты оказалась в Дэвабаде?

Она помедлила с ответом, и ее пальцы задрожали на Нариных косах.

– Из-за Нахид, – ответила она тихо. Нари непонимающе на-хмурилась, и Низрин пояснила: – Моих родителей убили джиннские захватчики, когда я была еще мала. Меня тяжело ранили, поэтому выжившие привезли меня в Дэвабад. Твоя мама исцелила меня, и они вместе с ее братом взяли меня под свое крыло.

Нари была в ужасе.

– Извини, – выпалила она. – Я не знала.

Низрин пожала плечами, но от Нари не укрылось скорбное выражение, промелькнувшее в ее глазах.

– Ничего страшного. Это нередкий случай. В храмы приносят подношения – это удобная мишень, – она встала. – И мне неплохо жилось с Нахидами. Работа в лазарете приносила мне большую радость. Но, кстати, к вопросу о вере… – Низрин пересекла комнату, направляясь к забытой купели огня. – Вижу, твоя купель опять погасла.