– И он не грезил о престоле, Каве, – сказал Дара. – Он не мечтал ни о богатствах, ни о женщинах, не мечтал стать королем. Единственное, чего желал Мунтадир, – это чтобы твой сын был с ним рядом.

Визиря начала бить дрожь, но он продолжал стоять к Даре спиной.

Дара продолжил вполголоса:

– Клянусь, я не желаю Джамшиду зла. Клянусь Нахидами, – добавил он. – То, что будет сказано здесь, навсегда останется в стенах этого шатра. Только, Каве… – Его тон стал умоляющим. – Бану Манижа рассчитывает на нас с тобой. Мы должны обсудить это.

Между ними повисло долгое молчание. Снаружи шатра доносился звон мечей и оживленные разговоры его рекрутов, сильно контрастирующие с напряженной обстановкой внутри.

Наконец Каве заговорил.

– Он бездействовал, – прошептал он. – Джамшид встал под обстрел ради него, а Мунтадир только держал его за руку, пока его отец позволял моему мальчику мучиться. – Он обернулся. Сейчас он выглядел загнанным, постаревшим, как будто одно воспоминание прибавило ему лет. – Как можно поступать так с тем, кого якобы любишь?

Дара невольно подумал о Нари. У него не было ответа на этот вопрос. Вдруг он и сам почувствовал себя ужасно старым.

– Как давно… – Он откашлялся, понимая, что Каве и сейчас готов сорваться с места в любой момент. – У них связь?

Каве весь сразу сник.

– Десять лет, – тихо сознался он. – Не меньше, если не больше. Поначалу ему удавалось скрывать это от меня. Наверное, боялся моего неодобрения.

– Вполне объяснимый страх, – сказал Дара, внутренне сочувствуя визирю. – На подобные отношения часто смотрят косо.

Каве покачал головой.

– Дело не в этом. То есть… отчасти и в этом тоже, но наше имя и деньги защитили бы его от самых худших последствий. Я сам защитил бы его, – добавил он с внезапным пылом. – Меня волновали его счастье и безопасность, а не досужие разговоры. – Он вздохнул. – Проблема была в Мунтадире. Джамшид считает его не таким, как все, просто потому, что он такой обаятельный, говорит по-дивастийски, любит вино и космополитичен в выборе друзей, но это не так. Мунтадир – Гезири как он есть, и всегда будет верен прежде всего своему отцу и семье. А Джамшид отказывается понимать это, сколько бы раз тот ни разбивал ему сердце.

Дара опустился на подушку и похлопал по соседней. Каве уселся рядом с ним, хотя все равно как-то нехотя.

– Бану Манижа знает?

– Нет, – быстро ответил Каве. – Не хотелось бы забивать ей голову такими проблемами. – Он потер посеребренные виски. – Я сделаю так, что Джамшида не будет в городе во время осады и в первые дни после. Запру его в темнице, если понадобится. Но когда он узнает о Мунтадире – о том, что произойдет, когда Манижа получит то, что ей от него нужно… – Он покачал головой, а его взгляд потускнел. – Он никогда мне этого не простит.