Визареш покачал головой.

– Сулейман наказывал нас не за то, что мы флиртовали со случайными людьми. Во всяком случае, причина не в этом.

– Тогда в чем же?

Ифрит одарил его лукавой улыбкой.

– Теперь ты задаешь вопросы? Я думал, ты только и делаешь, что подчиняешься.

Дара взял себя в руки. Он мог презирать ифритов, но в какой-то степени он начинал понимать их – или, по крайней мере, понимать, каково это, быть последним в своем роде.

И ему действительно было любопытно, что скажет Визареш.

– А я думал, ты хочешь, чтобы я узнал что-то новое, – хитро сказал он. – Или ты ничего не знаешь и просто пудришь мне мозги.

Глаза Визареша загорелись.

– Что ты дашь мне взамен?

Дара усмехнулся.

– Я не разобью тебя о гору.

– Какой жестокий, Дараявахауш.

Визареш смотрел на него, дергая и вертя в руках язычок пламени, словно игрушку. Внезапно он присел напротив Дары.

– Хорошо, я скажу тебе, почему Сулейман проклял нас. Дело было не в том, что мы забавлялись с людьми, а в том, что мы воевали из-за них с маридами.

Дара нахмурился. Он никогда раньше не слышал подобной истории.

– Мы воевали с маридами из-за людей?

– Да, – ответил Визареш. – Думай, Дараявахауш. Как Аэшма вызвал маридов этого озера?

– Он приказал мне убить одного из его приспешников, – медленно произнес Дара. – Человека. И сказал, что марид будет обязан ответить.

– То-то и оно.