Боль мелькнула в его глазах.

– Мы оба живы, – ответил он. – Это больше, чем я могу сказать о многих здесь.

Какая горькая правда. Нари вздохнула.

– Как бы то ни было, я считаю, что мы были правы, вмешавшись. Гораздо больше людей погибло бы, если бы ты не привел меня в лагерь.

– Я знаю. Я просто ненавижу, что за правильный выбор в Дэвабаде всегда, кажется, нужно дорого платить. – Его лицо вытянулось. – Зейнаб… она решила не приходить сегодня. Не думаю, что она простит мне изгнание нашей матери.

Она остро посочувствовала ему.

– О, Али, я уверена, что это неправда. – Нари протянула руку, чтобы коснуться рукава дишдаши; это была элегантная бледно-серебряная рубаха с полосами полуночного цвета и с бирюзовым поясом. – В конце концов, именно она выбрала это.

Али застонал.

– Неужели это так очевидно?

– Да. Ты носишь что-то яркое и чистое только тогда, когда кто-то другой одел тебя. – Смущение снова окрасило его лицо, и она рассмеялась. – Это комплимент, Али. Ты хорошо выглядишь.

– А ты выглядишь потрясающе. – Слова, казалось, сами собой слетели с его губ, и когда она встретилась с ним взглядом, немного испугавшись эмоций в его голосе, он отвернулся. – Я имею в виду одежду, – быстро объяснил он. – Головной убор. Это очень… красиво.

– И очень тяжело, – пожаловалась Нари, дотрагиваясь до золотой диадемы, удерживающей ее мерцающую черную чадру. Дымчатая ткань была зачарована и казалась тлеющей, рубиновые и бриллиантовые украшения сверкали, как огонь. Она сняла диадему, положила ее рядом с собой на стол, а затем просунула пальцы под чадру, чтобы потереть больное место, где металл давил. Заметив, что Али наблюдает за ней, она отругала его. – Не суди строго. Твои тюрбаны, вероятно, легки как перышко по сравнению с этой штукой.

– Я… Я не осуждаю. – Он отошел от стола, прочищая горло. – Хотя пока ты здесь, не могла бы ты рассказать мне, что делается, чтобы защитить тебя от угрозы?

Нари потребовалось некоторое время, чтобы обдумать его слова, смутившись резкой сменой темы.

– Угроза? Какая угроза?

– Новость от моего знакомого шафита.

Когда она смущенно прищурилась, на лице Али вспыхнула тревога.

– Я передал отцу. Он ведь сказал тебе.

– Впервые слышу.

– Впервые? – Гнев отразился на его лице. – Король здесь? Ты видела его внизу?