Али помолчал, вспоминая Мунтадира и Зейнаб. Их отца.
Бир-Набат и жизнь, которую он мог бы прожить.
Да простит меня Бог. Боже, храни меня.
– Мне очень жаль, Абу Нувас, – тихо сказал он. Рука Али опустилась на ханджар. – Но я не вернусь во дворец.
Он ударил его по черепу рукоятью клинка.
Абу Нувас упал без сознания в песок. Двое офицеров немедленно потянулись к своим зульфикарам, но сочувствующих Али было больше – остальные офицеры и несколько пехотинцев бросились вперед и остановили двоих.
– Пожалуйста, убедитесь, что с ним все в порядке, – продолжил Али, стараясь говорить спокойно.
Он поднял свиток с земли, его глаза изучали отвратительный приказ, подпись его отца ясно виднелась внизу.
Она вспыхнула в его руке, и Али бросил ее на землю.
Он посмотрел на потрясенных солдат вокруг.
– Я вступил в Королевскую гвардию не для того, чтобы убивать невинных, – отрезал он. – И наши предки, конечно, не пришли в Дэвабад, чтобы разрушить дома шафитов, пока их дети спят внутри. – Он повысил голос. – Мы сохраним мир, понятно? Вот что происходит сейчас.
На мгновение мужчины заколебались. Сердце Али заколотилось. Акиса потянулась за клинком…
Затем Дауд кивнул, быстро отдавая честь Гезири.
– Ваш принц отдал приказ, – объявил он. – Встать!
Солдаты во дворе, сначала медленно, а затем со скоростью, с которой они бы повиновались Ваджеду, заняли свои места.
Дауд поклонился.
– Что нам делать?
– Мы должны обеспечить безопасность шафитского квартала. Я не хочу, чтобы сегодня кого-то линчевали. Ворота на мидан должны быть закрыты и укреплены, быстро. Мне нужно послать сообщение королю.