Женщина плыла через холодную и неподвижную безбрежность.
Пуля вошла в озеро в полуфуте слева от нее, пробив тоннель в воде и быстро замедляясь. Вик отпрянула в сторону и слепо замахала руками, словно от чего-то защищалась. Ее пальцы сжали горячий предмет. Она открыла ладонь и посмотрела на то, что выглядело свинцовым грузом для лески. Подводное течение смело свинец с руки и погрузило в озеро. Через мгновение Вик поняла, что поймала пальцами пулю.
Она изогнулась и взмахнула ногами. Теперь ее лицо смотрело вверх. Легкие начинали гореть. Она увидела поверхность озера – яркий серебристый лист над головой. Плот находился в десяти-пятнадцати футах от нее.
Она быстро поплыла. Ее грудь казалась подвалом, наполненным огнем.
Вик отталкивалась ногами и руками. Затем она оказалась под ним – под черным прямоугольником плота.
Она поднялась на поверхность и подумала об отце – точнее, о материале, который он использовал для подрыва скал. Речь шла о скользких пакетах, наполненных белым АНФО. Ее грудь, словно упакованная этим веществом, готова была взорваться.
Когда ее голова поднялась из воды, она вздохнула и наполнила легкие воздухом. Вик замерла в глубокой тени, под досками плота, между связками ржавых железных бочек. Воздух пах креозотом и гнилью. Она старалась дышать очень тихо. Каждый выдох отдавался эхом в маленьком низком пространстве.
– Я знаю, где ты! – закричал Человек в противогазе. – Тебе от меня не скрыться!
Его голос был писклявым, срывающимся и детским. Фактически он действительно являлся ребенком, вдруг поняла Вик. Его возраст мог составлять тридцать, сорок или пятьдесят лет, но он был просто еще одним отравленным ребенком Мэнкса.
И да, возможно, он знал, где она находилась.
Потом до нее донесся другой голос. Ее звал Мэнкс. Он почти напевал.
– Виктория! Виктория Макквин!
Между двумя металлическими бочками была брешь – пространство, возможно, в дюйм величиной. Она посмотрела в эту щель. На расстоянии тридцати футов Вик увидела Мэнкса, стоявшего на краю пристани. Рядом с ним стоял Человек в противогазе. Лицо Мэнкса было перепачкано, словно он нырял за яблоками в ведро, наполненное кровью.
– О мой бог! Ты хорошо порезала меня, Виктория Макквин. Ты сделала отметину на этом мужественном лице, а моему компаньону удалось прострелить мне ухо. С друзьями всегда так. Короче, я весь в крови. Теперь меня последним будут приглашать на танец. Вот увидишь. Я не обманываю тебя.