Снеговики стояли кучами – семьями, – и ветер, поднятый машиной, раскачивал их полосатые шарфы. Снеговики-отцы и снежные бабы-матери с их снежными детьми и внуками. Куда ни глянь, везде виднелись заостренные шляпы, курительные трубки из кукурузных початков и носы из морковок. Они махали изогнутыми тростями и салютовали мистеру Мэнксу, Вейну и NOS4A2, когда те проезжали мимо. Черные угольки их глаз блестели ярче звезд и были темнее, чем ночь. Одна снежная собака держала кость во рту. А любвеобильный снежный папаша поднимал над головой ветвь омелы, пока снежная мамаша целовала его круглую белую щеку. Неподалеку снежная девочка стояла между двух обезглавленных родителей и держала в руках окровавленный топор. Вейн засмеялся и захлопал в ладоши. Живые снеговики были самой восхитительной вещью, которую он видел. Какие глупости они иногда совершали!

– Что ты хочешь сделать в первую очередь, когда мы доберемся туда? – спросил мистер Мэнкс из мрака, царившего на переднем сиденье. – Когда мы приедем в Страну Рождества?

Возможности были такими будоражащими, что мальчик не мог расставить их по порядку.

– Я собираюсь в карамельную пещеру, чтобы посмотреть там на Гнусного снеговика. Нет! Я сначала прокачусь на санях Санты и спасу его от облачных пиратов!

– Хороший план! – похвалил его Мэнкс. – Значит, сначала аттракционы. Игры потом!

– Какие игры?

– У детей есть игра, называемая «ножницы за бродягу». Это лучшее времяпрепровождение, которое только возможно! А взять, к примеру, посох слепого. Сынок, ты не имел забав в своей жизни, если не играл в посох слепого с реально активными детьми. Эй, погоди! Посмотри направо! Там снежный лев кусает голову снежной овцы!

Вейн повернулся, чтобы посмотреть в правое окно, но на его пути оказалась мертвая бабушка.

Она была такой же, какой он видел ее прошлый раз – чуть поярче, чем заднее сиденье; как снег при лунном свете. Ее глаза закрывали пятидесятицентовики. Монеты таинственно светились и мерцали. Она посылала ему полдоллара на день рождения, но никогда не приезжала сама – говорила, что ей не нравилось летать в самолетах.

– Небо ложное это, – сказала Линда Макквин. – Тоже и одно не забава и Любовь. Наперед задом идти пытаешься не ты. Сражаться пытаешься не ты.

– Что ты имеешь в виду, называя небо ложным? – спросил Вейн.

Она указала на окно, и Вейн, выгнув шею, посмотрел наверх. Секунду назад в небе кружил снег. Теперь оно было наполнено статикой – миллиардами крохотных частичек черного, серого и белого света. Они яростно гудели над горами. Нервные окончания за глазными яблоками Вейна начали пульсировать при виде этого зрелища. Частички не были яркими – наоборот, даже довольно тусклыми, – но они находились в яростном движении и это затрудняло наблюдение за ними. Он отшатнулся, закрыл глаза и отодвинулся от окна. Его бабушка посмотрела на него. Монеты, закрывавшие глаза, блеснули.