– Первого сентября, – ухмыляясь, ответил Паркер, и Лили увидела столько неприкрытого зла в этой ухмылке, что ей пришлось на мгновение прикрыть глаза. Вспомнив реальный мир, она подсчитала, что сейчас раннее утро тридцатого августа. – Первого сентября у нас карнавал.

Губы Тира дернулись от отвращения, но он кивнул.

– В туннель. Ищите лестницу рядом с голубой аварийной лампой: выйдете рядом с Фенуэем.

Паркер и его люди пошли первыми. Возможно, тридцать людей Тира вернулись на склад и собрались вокруг люка: большинство были вооружены, как Дориан, но у нескольких не оказалось ничего, только маленькие приемники в ушах и едва заметные металлические нити, обвивающие указательный палец.

– Соблюдайте радиомолчание, пока не окажитесь за городом, – распорядился Тир. – Встретимся дома.

Значит, Арни оказался не прав: их штаб все же находился не здесь. Лили последовала за Джонатаном вниз по лестнице, и они оказались в темноте, не слыша ничего, кроме скрипа шагов и звона ремней, удерживающих оружие. Лили знала, что Дориан шла где-то позади нее, и это ее почему-то утешало. Иногда она слышала писк где-то возле ног, но даже снующие вокруг крысы не особо пугали. Это были надежные люди, и Лили верила, что они уберегут ее от опасности, куда бы они ни шли.

«Но что произойдет первого сентября? – жалобно поинтересовался внутренний голос. – Что за карнавал?»

Когда они прошли около полумили, кто-то кашлянул во тьме впереди, и Джонатан схватил Лили за руку, притягивая ее поближе.

Паркер и его люди продолжали двигаться дальше по коридору, звук их шагов становился бледнее, нисходя до тишины.

Джонатан потянул ее вправо, прошептав:

– Ступеньки.

Лили поняла, что идет вниз по очередной лестнице. На некоторое время у нее открылось второе дыхание, но теперь оно иссякло, и Лили поняла, что еще чуть-чуть и она просто рухнет. Но она продолжала идти, решив не задерживать их, не быть – как они ее называли? – застенной сукой. До жути удачный термин: Лили обнаружила, что он подходит большинству ее подруг.

– Стой, – целую вечность спустя объявил Тир.

Лили остановилась, слыша, что остановились и все остальные.

– Бум.

Глубокий шум разнесся у них над головами. Туннель содрогнулся, вниз посыпалась бетонная пыль, оседая у Лили на лице и волосах, застилая глаза. Мощное дуновение жа́ра пронеслось по спине, и на несколько мгновений туннель наполнился низким гулом. Затем он стих, и они снова оказались в тихой темноте.

– Лучший мир, – пробормотал кто-то.

– Лучший мир, – ответили остальные, и Лили повторила со всеми, надеясь, что никто не станет возражать. Ей нравилось, как ее голос звучит в общем хоре.