Я не могу думать в таком шуме.

– Так, заткнитесь все, пожалуйста, – требую я, выходя из себя.

К моему удивлению, они замолкают.

– Что случилось? – спрашиваю я Генри, который лежит на полу, морщится и старается не шевелиться.

Он открывает глаза и какое-то время смотрит на меня, прежде чем ответить.

– Через несколько минут я уйду, – наконец тихо отвечает он. Смотрит на Генри: – Дай выпить.

Генри вскакивает и возвращается с полным стаканом «Джека Дэниелса». Я держу голову Генри, и он умудряется выпить почти треть.

– Ты уверен? – спрашивает Гомес.

– Не знаю. Плевать, – отвечает Генри с пола. – Больно, черт. – Он вздрагивает. – Отойдите! Закройте глаза…

– Зачем?.. – начинает Гомес.

Генри трясется на полу, как будто через него пропускают ток. Голова яростно дергается, он кричит: «Клэр!» – и я закрываю глаза. Раздается звук, как будто рвется простыня, но намного громче, в разные стороны разлетаются осколки фарфора, и Генри исчезает.

– Боже мой, – произносит Кларисса.

Мы с Генри смотрим друг на друга. «Что-то не так, Генри. Это было кроваво и страшно. Что с тобой происходит?» По выражению его белого лица я понимаю, что он тоже не знает. Он смотрит, нет ли в виски осколков, и выпивает до дна.

– А стекло почему разлетелось? – спрашивает Гомес, осторожно отряхиваясь.

Генри встает и подает мне руку. Он весь в каплях крови и осколках стекла и фарфора. Я встаю и смотрю на Клариссу. У нее на лице глубокий порез, кровь течет по щеке, как слеза.

– Все, что не часть моего тела, остается на месте, – объясняет Генри.

Он показывает дыру – ему пришлось выдернуть зуб, потому что пломба постоянно вылетала.

– Поэтому, где бы я сейчас ни оказался, им там не придется сидеть и собирать все пинцетом.

– Да, но нам придется, – отвечает Гомес, осторожно вынимая стекло из щеки Клариссы.

По-своему, он прав.