– Я всегда хотел быть лесбиянкой. – Генри выглядит сонно, глаза полуприкрыты; это нечестно, когда я вся завелась и готова прыгнуть на него. Он зевает и продолжает: – Ну да ладно, не в этой жизни. Слишком много хирургии.

В голове я слышу голос отца Комптона за решеткой исповедальни, он тихо спрашивает, хочу ли я в чем-нибудь покаяться. Нет, твердо отвечаю я. Не хочу. Это была ошибка. Я была пьяна, и это не считается. Добрый отец вздыхает и задергивает занавеску. Исповедь окончена. Моя епитимья – лгать Генри из-за этой ошибки, пока мы оба живы. Смотрю на него, счастливо дремлющего, удовлетворенного мною, только молодой, и представляю себе Гомеса, спящего, в спальне, утром. Картинка вспыхивает в памяти. Это была ошибка, Генри, без слов говорю я ему. Я ждала, меня подловили, только однажды. Скажи ему, говорит отец Комптон или еще кто-то в моей голове. Я не могу, отвечаю я. Он возненавидит меня.

– Эй, – нежно говорит Генри. – Ты где?

– Думаю.

– Ты такая грустная.

– Тебя никогда не беспокоит, что все самое лучшее уже случилось?

– Нет. Ну, немного, но это не то, о чем ты думаешь. Я по-прежнему иду через время, о котором ты вспоминаешь, поэтому для меня оно еще не прошло. Меня беспокоит, что мы здесь и сейчас не так внимательны. То есть когда перемещаешься во времени, это вроде как измененное состояние сознания, поэтому… все ощущается острее, когда я там, и почему-то те события кажутся важнее, и иногда я думаю, что, если бы я мог так же ощущать здесь и сейчас, все было бы гораздо лучше. Но недавно были классные события.

Он улыбается такой жизнерадостной прекрасной улыбкой, такой невинной, что я возвращаю свою вину обратно, в маленькую коробочку, где храню ее свернутой, как парашют.

– Альба.

– Альба само совершенство. И ты само совершенство. Как бы я тебя ни любил тогда, эта совместная жизнь и то, что мы знаем друг друга…

– В горе и в радости…

– То, что есть тяжелые времена, делает это более реальным. Это та реальность, которая нужна мне.

«Скажи ему, скажи ему».

– Даже реальность может быть ужасно нереальной…

«Если я хочу сказать, сейчас самое время. Он ждет. Я просто… не могу».

– Клэр?

Я жалко смотрю на него, как ребенок, пойманный на лжи, и потом говорю, почти неслышно:

– Я тебе изменила.

У Генри мертвеет лицо, он не верит.

– С кем? – спрашивает он, не глядя на меня.