Но прежде чем она успела ответить, Алтан с отвращением фыркнул.

— Ну да. Конечно не научилась. Ты по-прежнему считаешь это игрой. Думаешь, что до сих пор в школе.

— Это не так.

Алтан подошел к ней, схватил за плечи и с такой силой тряхнул, что Рин охнула. Но Алтан лишь притянул ее ближе, лицо к лицу, глаза к глазам. Его радужка была яростно-алого цвета.

— Неужели это так сложно? — спросил он и крепче стиснул пальцы, вонзив их Рин в ключицу. — Скажи, почему это так трудно для тебя? Тебе это не в новинку, ты уже это делала, так почему же не можешь сейчас?

— Алтан, мне больно.

Но он только крепче ее стиснул.

— Ты могла бы хоть попытаться…

— Я пыталась! — взорвалась Рин. — Но это нелегко, понятно? Я просто… Я не такая, как ты.

— Ты что, малыш-несмышленыш? — спросил Алтан, как будто с любопытством. Он не кричал, но голос был странно монотонным, тщательно сдерживаемым и замогильно тихим. Именно так проявляется его ярость, Рин уже это знала. — Или ты просто дурочка, играющая в солдатиков? Ты сказала, что тебе нужно время. На Спире тебя бы уже разжаловали. За такой позор семья бы вышвырнула тебя в море.

— Прости, — прошептала Рин и тут же пожалела об этом.

Алтану не нужны были ее извинения. Он хотел ее унизить. Хотел, чтобы она сгорела со стыда, почувствовала себя такой жалкой, что не могла бы этого вынести.

Так оно и было. Как ему удавалось заставить Рин почувствовать себя такой ничтожной? Она казалась себе более бесполезной, чем даже в Синегарде, когда Цзюнь унизил ее перед всем курсом. Сейчас было еще хуже. В тысячу раз хуже, потому что, в отличие от Цзюня, Алтан был ее командиром. Его одобрение нужно было Рин как воздух.

Алтан резко оттолкнул ее.

Рин поборола желание прикоснуться к ключице — она знала, что там останутся два синяка от пальцев Алтана, два пятна в форме слезы. Она сглотнула, отвела взгляд и промолчала.

— И ты называешь себя воином, прошедшим тренировки в Синегарде? — Голос Алтана упал почти до шепота, а это было куда хуже, чем если бы он кричал. Рин предпочла бы крик. Что угодно, только не эта ледяная экзекуция. — Ты не воин. Ты мертвый груз. Пока ты не научишься вызывать огонь, ты для меня бесполезна. Ты здесь, потому что считаешься спиркой. Но пока я не вижу этому доказательств. Исправь это. Докажи, что ты чего-то стоишь. Делай то, что от тебя требуется, или убирайся.

Рин удержала слезы, пока не выбежала из кабинета. Когда она вошла в столовую, глаза еще были красными.

— Ты плакала? — спросил Нэчжа, сев напротив.

— Уходи, — пробормотала она.

Он не ушел.