Алтан выглядел ошеломленным.

Но как только пламя Рин начало бороться с его пламенем, она снова ощутила неприятный жар, огонь ее обжег. Пламя Рин было испепеляющим, импульсивным огнем ярости. Огонь Алтана черпал силы в бесконечной ненависти. Он горел медленно и стойко. Рин почти чувствовала его злобные намерения, древнюю боль, и это ее ужаснуло.

Неужели можно ненавидеть так сильно?

Что с ним случилось?

Она больше не могла сдерживать свое пламя. Но огонь Алтана горел жарче. В состязании своей воли и его Рин проиграла.

Она боролась еще секунду, а потом ее огонь потух так же быстро, как и вспыхнул. Пламя Алтана исчезло через мгновение.

Вот так. Она пересекла черту. Это конец.

Но Алтан больше не злился. И, похоже, больше не собирался ее наказывать.

Нет, он выглядел довольным.

— Вот, значит, что для этого нужно, — сказал он.

Рин чувствовала себя опустошенной, как будто огонь выжег что-то изнутри. Гнев испарился. Она едва стояла на ногах.

— Да пошел ты, — сказала она.

— Возвращайся на позицию, солдат, — приказал Алтан.

Она вышла из кабинета и захлопнула за собой дверь.

Да пошло оно все.

Глава 20

Глава 20

— Вот ты где.

Она обнаружила Чахана у северной стены. Он стоял со скрещенными на груди руками и смотрел, как горожане наводняют узкие улочки Хурдалейна, словно муравьи, бегущие из рухнувшего муравейника. Они устремились к воротам города — с пожитками в повозках, навьюченными на волов и лошадей, привязанными за спиной на шестах для переноски воды или просто в мешках, которые жители тащили за собой. Горожане предпочли рискнуть и оказаться в открытом поле, чем провести еще один день в обреченном городе.

Ополчение осталось в Хурдалейне, он по-прежнему был стратегической позицией, которую нужно удержать, но теперь армия защищала лишь пустые здания.