– Да чего там «держаться», – усмехнулась Ингрида. – Ничего же не случилось. Нетрезвая женщина в форме полицейского несла в моем присутствии околесицу о демонах, предварительно укокошив одного из них прямо у меня на глазах. Подумаешь, горе. Переживу. Всего каких-то несчастных три дня.

Сквер С. Монюшкос (S. Moniuškos skv.) Возможны варианты

Сквер С. Монюшкос (S. Moniuškos skv.)

Возможны варианты

Андрис пересекает сквер, что напротив Дома Учителя. Настроение у него – хуже некуда. Ничего не случилось; собственно, в том и беда, что ничего не случилось, просто жара, просто пыль, просто скука, просто все как всегда.

В такие жаркие дни особенно обидно сидеть в городе, выбираясь только к бабке по выходным; на хуторе не так душно, но тоже скучно до тошноты, даже если на весь день уйти в лес. Хотя раньше, в детстве Андрис любил гулять в лесу. Но одно и то же, вечно одно и то же из года в год: лето, город, работа, жара, выходной, хутор, лес, жара и тоска, тоска. А отпуск еще нескоро, да и толку от того отпуска. Куда поедешь с такой зарплатой? Все к той же бабке или к сестре в Шяуляй. Прямо сейчас еще можно было бы рвануть автостопом на море, но что делать у моря в ноябре? И какой может быть автостоп? Поздно уже. Раньше надо было ездить, студентом, пока молодой, пока можно все, а не сидеть сиднем на бабкином хуторе все каникулы, потому что мама сказала, а ей ее мама сказала, а той тоже кто-нибудь такую глупость сказал.

Мне двадцать шесть лет, – думает Андрис, – а я дальше курортного поселка на Неринге еще никогда не уезжал; да и то так давно, в детстве, что, кажется, просто приснилось, мало ли, что у мамы с той поездки фотографий полный альбом.

Так мне и надо, – вдруг с ослепительной и одновременно очень спокойной яростью думает Андрис. – Так мне и надо, – повторяет он. – Потому что нельзя послушно сидеть на месте, слушать чужие рассказы о путешествиях, злиться и придумывать, что мне в этом не нравится, почему я так не хочу. Нельзя год за годом обещать себе: «Я еще все успею когда-нибудь потом». А самое главное, нельзя было бросать музыку, что бы ни говорила мама. И поступать надо было в музыкальную академию, не с первого раза, так хоть с десятого; не в академию, так хоть в музучилище, лишь бы не в этот поганый технический университет, бросить который так и не хватило храбрости. И что толку, в задницу теперь можно засунуть свой красивый диплом.

Я трус, – думает Андрис. – Не умный, не осторожный, не расчетливый, не практичный, не терпеливый, не ответственный, как привык себя утешать, а просто самый обычный трус. Трусы вот так и живут: потихоньку, помаленьку, безопасно, безрадостно, жалко. Когда ты трус, твой выбор – тихая жизнь, стабильная низкооплачиваемая работа, лето, город, выходные на бабкином хуторе, жара и тоска, тоска.