* * *

Эльза вздрагивает, – что со мной? Неужели я задремала? Вот прямо так, сидя на лавке в сквере? На самом солнцепеке? То-то такая тяжелая голова. Кто бы сказал, зачем я вообще здесь расселась? У меня же в четыре занятие, придут новички. А уже, матерь божья, половина четвертого, времени осталось в обрез.

Эльза встает и тут же садится обратно: теперь понятно зачем. В кроссовок попал мелкий камешек, пока сидишь, совершенно не чувствуется, но стоит встать, сразу очень мешает. Затем и села, чтобы его вытряхнуть, и сама не заметила, как сморило. Ужасно утомительно все-таки бегать в жару по делам.

* * *

– А этот бродяга… – говорит Вера Вацлаву, указывая на меня, умолкает и тихонько хихикает, деликатно прикрыв рот изящной сухой ладошкой.

«Пани Вера, вы с дуба, часом, не рухнули?» – очень строго думаю я.

– Ладно, молчу, молчу, – улыбается Вера и демонстративно льнет к плечу своего седоусого спутника, дескать, мы тут просто так лирически, невинно сидим. А сама в это время думает: «Извини, дорогой, ты такой красивый, когда рассердишься! Только поэтому тебя и дразню».

«Не подлизывайтесь, пани Вера, мы оба знаем, что вы просто хулиганка», – думаю я, стараясь сохранять серьезность. Это ужасно трудно, когда имеешь дело с Верой, но я держусь молодцом.

«За это ты меня и любишь, – ласково думает Вера. – Ты сам хулиган, еще похуже меня. Не сердись, красавчик. Лучше замолви за меня словечко перед Стефаном, я же знаю, вы дружите».

«Тоже мне великий секрет, – думаю я. – Чего вы хотите, пани Вера? Ладно, сам угадаю. Дюжину вместо десяти?»

«Вообще-то я хочу три десятка в неделю, как минимум, – капризно думает Вера. – Но ладно, для начала пусть накинет хотя бы до дюжины, все веселей. Десять – какое-то очень уж глупое число. Жадины вы какие! И ты, кто бы мог подумать. Даже ты!»

«Десять и правда глупое число, согласен, – думаю я. – Толстое и округлое, с дурацким нулем в конце. Стефан, конечно, пошлет меня подальше, как у него это принято. Но я все равно поторгуюсь. В этом споре, пани Вера, я на вашей стороне».

* * *

– Это уже какое-то запредельное нахальство, – говорит Стефан.

Он очень старается выглядеть недовольным, но рот помимо его воли разъезжается в улыбке, то с одной, то с другой стороны.

– Да ладно тебе, чего тут такого запредельного, – говорю я. – Пани Вера совершенно права: десять – глупое число, мне оно тоже не нравится. Дюжина совсем другое дело. А на практике разница невелика.

– Да ей вообще ничего не положено! Ни дюжины, ни десяти, ни даже одной судьбы в неделю. Сам не понимаю, как я ей разрешил.