– Узнали? – спросил седой. И, не дожидаясь ответа, сжал кулак.

– Узнал – что?

– Паршивую забегаловку, в которую вы зашли сегодня, сразу после приезда. К счастью, на самом деле ее не существует.

– Что?!

– Не существует, – любезно повторил полицейский. – Вы сами создали это неприятное место – силой своего воображения, помноженного на отчаяние и абсолютную уверенность, будто ничего хорошего с вами произойти не может. Пока вы сидели дома, особого вреда от этой концепции не было ни для кого, кроме вас самого, а ваше благополучие – ваше частное дело. Но у нас, к сожалению, все устроено иначе, особенно когда дело касается путешественников. Наш город с большим интересом относится к гостям и с огромным удовольствием овеществляет их ожидания. Не все подряд, конечно, а только исполненные большой эмоциональной силы. К сожалению, вашей силы хватило на создание иллюзии аж сорок второй степени достоверности. Знаете, что это означает?

Полицейский умолк, явно ожидая заинтересованного вопроса: «Что?» Не дождался, продолжил сам:

– Что любой другой объективно существующий человек смог бы не только войти в померещившееся вам кафе, но и выпить или съесть там что-нибудь. А это – хуже яда. Своего рода инъекция небытия. Даже думать не хочу, что могло бы начаться в городе, если бы мы сразу не заметили появление этой вредоносной иллюзии и не ликвидировали бы ее срочным порядком. Знали бы вы, чего это нам стоило! Себя самих проще было бы отменить, чем этот ваш ужас.

Смог наконец вымолвить:

– Что за бред.

И сел на кровать. Сил больше не было выслушивать все это стоя. Впрочем, выслушивать сидя тоже не было сил. Но, похоже, придется.

Седой полицейский опустился перед ним на корточки и снова разжал кулак. Там, на его ладони, крошечная бариста вышла из-за стойки и приблизилась к столу, за которым сидел посетитель, замотанный в теплый не по сезону клетчатый шарф. Из-за его спины выглянуло низкорослое горбатое существо в синем халате. Положило руку на плечо старику, другой обняло за талию бариста, и все трое замерли, словно собирались сфотографироваться на память.

Вспомнил: а ведь точно, сидел в этом гнусном привокзальном кафе дед в клетчатом шарфе. И горбатая уборщица там тоже елозила. И синий халат был на ней.

Сказал себе: «Ясно, значит ни фига я не проснулся», – но легче почему-то не стало. Хотя, по идее, должно бы. Какая разница, что приснилось однажды летним днем в дешевой гостинице уснувшему там почти мертвецу. Еще и об этом беспокоиться – совсем надо быть дураком.

– Нормально, что вы ничего не понимаете, – сказала молчавшая до сих пор женщина. – И думаете сейчас, что просто спите и видите сон. Довольно тягостный, но не очень страшный, и на том спасибо. Любой на вашем месте примерно так же отнесся бы к нашему визиту. Однако неверие не освобождает от ответственности, равно как не освобождает от нее незнание законов.