Взял картонный стакан с кофе, накрыл пластмассовой крышкой, вышел на улицу, попробовал и не ощутил ни аромата, ни горечи, ни даже температуры – напиток оказался не горячим, а едва теплым. И от этого создавалось удивительное ощущение, что пьешь ничего. Вот такое оно «ничего» – вообще никакое. Даже не противное. Можно сказать, повезло.

* * *

– Ты только посмотри, что он натворил, – сказала Таня. – Нет, сначала остановись. А теперь посмотри.

– Ни хрена себе, – нахмурился Альгирдас. – Сорок вторая степень достоверности. Сорок вторая, Танька! Давно я такого не видел. Не приведи господь, сюда еще кого-нибудь занесет. И этот бедняга закажет кофе с кексом вместо того, чтобы выскочить, перекрестившись, и потом до конца жизни это место десятой дорогой обходить.

– И что делать?

– Ну как – что. Убирать эту дрянь. Я останусь здесь и позвоню нашим. А ты давай дальше за этим красным рюкзаком. По идее, после того, что он тут натворил, сил у него даже на ходьбу не осталось, но смотри сама, как пойдет. В крайнем случае, сама знаешь, основания для задержания и депортации у нас уже есть. Не хотелось бы наяву, да еще и при свете дня Приграничным Кодексом потрясать, но если иначе никак, ничего не поделаешь, можно.

– Спать бы его сейчас уложить до ночи, – вздохнула Таня. – В нормальном, крепком месте, которое захочешь, ничем не испортишь.

– К Томке, например?

– Например. Но как его туда заманить?

– Да обыкновенно, Тихим Пешеходным заговором, ну что ты как маленькая.

– Наяву?!

– У тебя есть альтернатива? Хочешь, чтобы он до самого Заречья дошел, оставляя за собой следы вроде этого? И на холмы в таком состоянии полез?

– Типун тебе на язык.

– Вот именно. Доведешь до Томки, а там – по обстоятельствам. Если захочет пойти дальше, останавливай сама.

– Ладно, попробую, – кивнула Таня. – Кто не спрятался, я не виновата.

* * *

Ехать решил в самый последний момент и о жилье, конечно, вообще не думал. Забронировать, в любом случае, уже не успел бы; впрочем, когда ты непривередлив и не слишком скуп, можно не сомневаться: что-нибудь непременно найдется.

И действительно, гостиниц вокруг было полно, взгляд то и дело натыкался на вывески: «Hotel», «Apartments», «Bed & Breakfast», «Hostel», и снова «Hostel», и еще раз «B&B». Но шел мимо, даже не замедляя шаг. Не было сил делать какой-то выбор, входить, здороваться, вежливо спрашивать о наличии мест, брать ключ и подниматься в номер, где придется остаться наедине с собой. И с целью своей поездки. И с памятью обо всем, что ей предшествовало. То есть, конечно, память и сейчас на месте, куда от нее денешься, господи, ясно, что никуда, но пока идешь по незнакомому городу, не разбирая дороги, не вглядываясь в лица прохожих, не таращась на фасады домов, можно быть не столько человеком, сколько процессом ходьбы, мышечным усилием, скоростью, суммой шагов, бессмысленным счетчиком километров. Подумал: «А может быть, именно так сейчас и надо? Идти, не останавливаясь, сутки, двое, трое, сколько выдержу, пока не упаду?» Впрочем, нет. Дурацкая идея. От долгой ходьбы не умирают. Максимум – теряют сознание, потом попадают в больницу, приходят в себя под капельницей, и ласковая медсестра тут же заводит разговор о страховке – вот, кстати, забавно было бы, если бы случайных пациентов без страховки сразу убивали, чтобы не возиться, не тратить казенные средства, но это, конечно, утопия, капитализм капитализмом, а убить не убьют, выкручивайся сам.