– Наедине?

– Безусловно, нет.

Адам нахмурился, но подумал, что еще слишком рано предъявлять строгие требования. Он повернулся к Эдит, которая глядела на него, недоверчиво вытаращив глаза, с видом мокрой кошки.

– Что ж, и так сойдет, – проговорил Адам. – Я хотел приключений – и получил.

– Это не приключение, Адам. Это арест, – расстроенно ответила Эдит. Она хотела сказать больше, объяснить, что эти люди безумцы, способные на любые ужасные вещи. Но это было бы неразумно. Тем не менее она почувствовала, что должна узнать одну вещь. – Что ей передать? Я ведь должна буду ей что-то сказать.

Когда Эдит позже поведала друзьям об этом приключении, она переделала финальную часть истории, щадя чувства Волеты, какими их себе представляла. Она сообщила, что прощальные слова Адама, адресованные сестре, были таковы: «Всем сердцем надеюсь, что мы снова увидимся. Я люблю тебя. Пусть у тебя все будет хорошо».

На самом деле Адам сказал: «Скажи совенку, чтобы не забывала о моем дне рождения».

Мисс Волета Борей и Ирен

Мисс Волета Борей и Ирен

Глава двенадцатая

Глава двенадцатая

К – это Клятвы Капризной Кокетки. Но стоит ли верить словам сердцеедки?

Волета вырвалась на свободу благодаря бесстрашной белке-летяге, хотя пришлось немного повозиться, чтобы зверюшка вспомнила о собственной отваге.

В первые дни пребывания у Сфинкса, когда все еще не стряхнули с себя потрясенного оцепенения от внезапной потери капитана и пытались решить, заключенные они или гости, бедная Пискля оказалась настолько травмирована случившимся, что не вылезала из постели Волеты. Она снова и снова сжималась в комочек от каждого странного звука – а таковые невидимые машины, погребенные в просторном и, по-видимому, необитаемом отеле Сфинкса, производили регулярно. Пискле, похоже, одинаково не нравились затхлый запах ковров и немигающее сияние электрических ламп. Волета едва ли могла винить бедную любимицу: их жилье представляло собой тошнотворную смесь роскоши и разложения.

Решив исцелить питомицу от душевных ран, Волета принялась целеустремленно ее баловать. Она угощала Писклю вкусняшками с кухни. Она мастерила из постели гнездо и играла с белкой под одеялами. Волета гладила ее толстые щеки и терла переносицу, пока белка не выбралась наконец-то из укрытия, ошарашенно округлив глаза.

Но едва к ней вернулось присутствие духа, Пискля спрыгнула с величественной кровати под балдахином и метнулась в низкое вентиляционное отверстие в стене.

Застонав от неблагодарности подопечной, Волета вытащила решетку из вентиляции, опустилась на колени, а потом на живот и, орудуя локтями, забралась в трубу.