– Я полностью тебя понимаю.

– Тогда ты знаешь, что я собираюсь разочаровать тебя. – Волета пыталась признаться в этом беспечно, чтобы слова не прозвучали угрожающе.

– Как это?

Пискля вывернулась из-под воротника ночной рубашки Волеты и устроилась у нее на плече. Девушка погладила белку, и та от удовольствия закрыла глаза.

– Ты что-то задумал по поводу меня – ты хочешь навязать мне какую-то роль или хочешь, чтобы я что-то сделала.

– Возможно.

– И по-твоему, раз уж мы друзья, я уважу твою просьбу.

– Возможно, – снова сказал Сфинкс.

– Но моя привязанность имеет мало общего с моей верностью, и моя верность имеет еще меньше общего с моим поведением. Спроси моего брата. Или мистера Уинтерса. Или кого угодно. Хочу я того или нет, я обязательно тебя разочарую.

Сфинкс ничего не ответил, но слегка поклонился, что позволило Волете надеяться – если не верить, – что ее поняли.

Сфинкс открыл дверь, за которой прятался вековой секрет.

В комнате, сводчатой, как театральный зал, царил эффектный полумрак. Кроме деревянных лесов в центре, в ней ничего не было. Стены, потолок и пол были выкрашены в черный цвет. Это место немного напоминало акробатке закулисье «Паровой трубы».

Внутри лесов стоял стеклянный резервуар внушительных размеров. Волета подумала, что такой большой банки соленых огурцов ей видеть не приходилось.

– Замечательно, – сказала она с наигранным энтузиазмом.

Сфинкса это не обмануло.

– Что ты видишь?

Волета рассмеялась:

– Это твоя банка. Ты сам должен знать. По-моему, она полна грязи.

– Грязи?! – Голос Сфинкса затрещал от негодования. – Это, моя дорогая, дистиллят более чем двухсот ингредиентов, тщательно отобранных и измеренных…

– Хочешь сказать, это суп? – перебила Волета.