По непроизвольным движениям пальцев угадывалось: собеседник королевича не привык надолго выпускать из рук оружие. Впрочем, он не выглядел воинственно или свирепо, скорее совершенно не к месту в людной, полнившейся громкими возгласами светлице. Словно внезапная тень, вторгшаяся в охраняемое магией костра мирное жилище.

— Я прибыл издалека, — подтвердил незнакомец, высвобождая плечи из складок дорожной накидки, так что стало видно: он не настолько кряжист, как мнится в обманчивом полусвете. — Но в «Кости в горле» бываю частенько — успел изучить привычки и нравы здешних постояльцев.

Пронзительная глубина взора плохо вязалась со спокойным размеренным тоном, да и затейливые нашивки на стеганой ткани дублета выдавали отнюдь не праздного сплетника, заскучавшего в одиночестве.

— Будь уверен, никто из них не растолкует для тебя и строчки священных гимнов на древнетьернском.

— Песни мне ни к чему, — сдержанно возразил Лютинг.

— Разве твой документ не написан на забытом смертными языке?

— Возможно. Но кто сказал тебе, что на человеческом?

Пламя любопытства в темно-лиловых глазах разгорелось пуще прежнего. Залпом опорожнив стоящий перед ним кувшин, мужчина встал с насиженного места и уселся напротив Таальвена Валишера. Теперь огонек свечи выплясывал перед его лицом, превращая желтушную кожу в застывшую маску.

— Занятно. Мне казалось, все прочие наречия давних времен позабыты… в мире полным-полно неожиданностей. Не стану скрывать: мне охота оценить твою карту, но если откажешь — обиду таить не буду.

Не обращая внимания на мурашки, забегавшие по спине, Лютинг погладил пальцами крышку тубуса. Что дурного произойдет, если странный незнакомец минуту-другую изучит пергамент? В конце концов, на нем нет ветряных мудростей, а очертания Тьер-на-Вьёр без толку хранить в секрете.

Истертый временем свиток снова зашуршал, разлегся на столешнице, поскрипывая растрескавшимися краями. На сей раз никто не обратил внимания на королевича: постояльцы усердно набивали желудки, и по мере того как пустели их кружки, нестройный гомон голосов становился все громче.

— Сколько же веков назад ее начертили? — присвистнул незнакомец пораженно, разглядывая треугольники гор и затертые до дыр крылья драконов, примостившихся на сгибах ветхой бумаги. — Если мир когда-то и был таким, то об этом вряд ли помнят на постоялом дворе в нашей глухомани.

Тщетно исследуя спиральные буковки, он тронул едва заметную горбинку на носу и нахмурился.

— Твоя карта устарела давным-давно. Взять хотя бы здешний край — уже несколько веков тут не сыскать никакого леса: одна древесная гниль осталась в широких заводях, а дальше к югу-востоку и вовсе путь преграждают болота.