Тень Кейро чуть придвинулась, Финн тоже сжался в комок.

– В этой Перчатке большая магическая сила, – пояснил Джаред с вполне понятной неохотой. – Возможно, она открывает путь в Тюрьму.

Глаза Каспара алчно вспыхнули.

– Мама обрадуется такому подарку!

– Сир, не надо…

Солдат покосился на сапиента. Каспар же проигнорировал просьбу и потянулся за Перчаткой. В тот же миг Джаред схватил его и заломил руки. Каспар завопил, а наставник спокойно обратился к солдату:

– Опустите пистолет. Пожалуйста!

– Вы, наставник, графа не обидите, – проговорил солдат. – А я получил четкий приказ. Узник должен умереть. – Палец на спусковом крючке шевельнулся, и Финн упал, потому что Кейро отпихнул его в сторону. Грянул выстрел, такой мощный, что Финна швырнуло на край стола и оглушило. Ральф и Джаред перевернули стол так, чтобы крышка загородила Финна, а ему казалось, что крики и звон посуды раздаются прямо у него в голове, что по полу растекается не вино, а его собственная кровь.

Потом дверь распахнулась. Послышались крики и топот. Финн вдруг понял, что на полу все-таки кровь и это кровь Кейро. Среди шума и гама его побратим лежал рядом с ним на полу, неподвижный, скрючившийся.

– Финн! Финн! – Руки Джареда подняли его с пола. – Финн, ты меня слышишь?

– Со мной все хорошо, – заверил он, но голос звучал как у пьяного. Финн высвободился из объятий сапиента.

– Наши люди слышали выстрел. Инцидент исчерпан.

С громко бьющимся сердцем Финн коснулся руки Кейро и стиснул синий бархатный рукав:

– Кейро!

Целую секунду не было ни ответа, ни движения – ничего. Финн почувствовал, как блекнет окружающий мир, как весь его мир превращается в сплошной страх.

Тут Кейро вздрогнул, перевернулся на спину, и все увидели рваную рану – обширный ожог у него на ладони. Кейро били конвульсии.

– Ты… смеешься? – удивленно спросил Финн. – Почему ты смеешься?

– Потому что рука болит, братец. – Когда Кейро приподнялся, в глазах у него стояли слезы. – Раз рука болит, значит она человеческая.

Рана была на правой руке, металлический ноготь ярко выделялся на фоне обожженной плоти.

Финн покачал головой и хрипло рассмеялся вместе с ним: