– О Кейро – постоянно, – едко ответила Клодия. – Так что, наверное, он теперь счастлив. – «А вот тебя он едва упоминал», – подумала она, но промолчала.

Смотритель уже добрался до маленькой двери. Шум за ней стоял невероятный – бесконечный лязг металла о металл и о дерево. После особо могучего удара в черном дереве блеснул уголок топора. Дверь содрогнулась до основания.

– А ну тихо! – гаркнул Смотритель. Ему ответили. Взвыла женщина. Удары посыпались с удвоенной частотой.

– Они тебя не слышат, – проговорила Клодия. – А если прорвутся сюда…

– Они не желают никого слышать, – перебила Аттия и встала перед Смотрителем. – А вас – особенно. Они винят в своих бедах именно вас.

Шуму и крикам вопреки, Джон Арлекс холодно улыбнулся:

– Это мы еще посмотрим. Я по-прежнему Смотритель Инкарцерона. Впрочем, меры предосторожности не помешают. – Он вытащил маленький серебряный диск, с которого широко скалился волк. От легкого прикосновения под крышкой зажегся огонек.

– Что ты делаешь? – Клодия отскочила назад, когда от очередного удара на снег посыпались щепки.

– Уже объяснял. Срываю Тюрьме ее планы.

– А как же мы? – спросила девушка, взяв отца за руку.

– Нами вполне можно пожертвовать. – Серые глаза смотрели уверенно и спокойно. Потом Джон Арлекс поднес диск ко рту и спросил: – Как дела во Внешнем Мире?

Услышав ответ, Смотритель помрачнел.

Аттия сделала несколько шагов назад. Дверь уже прогибалась, петли вытягивались, заклепки трещали.

– Они прорываются.

Только Клодия смотрела на отца.

– Так действуйте! – резко сказал он. – Уничтожьте Перчатку, пока не поздно.

Медликоут закрыл приемник, спрятал прибор в карман и оглядел разрушенный коридор. Из Большого зала доносились голоса, и Лукас быстро зашагал в ту сторону. Перепуганные слуги путались под ногами. Ральф схватил его за руку и спросил:

– Что происходит? Это конец света?

– Конец одного света, возможно, начало другого, – пожал плечами Медликоут. – Наставник Джаред там?