– Она пытается проснуться.

Я изучила отражение Шарлотты. Что ты пытаешься нам сказать?

Королева неподвижно, как камень, сидела на кресле, сложив руки с четками в молитве.

– Снимите с Шарлотты все, – распорядилась я.

Служанки сняли с нее платье, корсет, кринолин, чулки и перчатки, сняли нижнюю рубашку, отчего она стала казаться еще более хрупкой.

– И украшения тоже.

Ее руки освободили от колец, запястья – от браслетов, с шеи сняли кулон с королевским гербом, обнажив идентификационную татуировку.

Она выглядела ничем не примечательно, как любая девушка с рынка в Трианоне или из Ахилейских Альп.

– И украшение для волос.

Служанка потянулась к гребню, заменяющему ей корону.

– Подождите, – сказала королева. – Это ее любимый гребень. Она никогда его не снимала. Его подарила бабушка за год до того, как Шарлотта заболела. Она везде его носила, даже в ванной. – На бледных губах королевы появилась слабая улыбка. – Я никогда никому не разрешала его снимать. Мне казалось, что он придает ей силы. И София каждую неделю украшала его новыми цветами.

– Мы должны, Ваше Величество. Мне нужно, чтобы на ней не было вообще ничего.

– Я просто… – Она начала плакать. – Просто не могу видеть ее такой. – Она доковыляла до кровати Шарлотты, вытащила гребень у нее из волос и крепко сжала его в руках. Она сделала знак служанке, и та подошла к Шарлотте, начала снимать у нее с головы пряди волос и складывать на туалетный столик. Принцесса была почти лысой, на абсолютно голом черепе виднелись лишь несколько тоненьких волосков. Леди Зури начала всхлипывать.

– Волосы уже не восстановить. Я пыталась много раз, – сказала Арабелла.

Мы с Амбер забрались на кровать по обеим сторонам от Шарлотты.

Служанки внесли в комнату большую фарфоровую чашу с пиявками. Я запустила туда руку и выудила двух: для себя и для Амбер – и приставила пиявку к запястью. Сестра подмигнула мне. Крохотные зубы впились мне в вену.

– Нам нужно действовать сообща. – Я протянула руки над телом Шарлотты, и Амбер крепко сжала их.

– В последний раз, когда мы так делали, мы совершили убийство, – прошептала она.

– Мы не будем одновременно менять ее. Мы лишь должны разглядеть ее естественный образ и понять, что не так.