– Мы можем иметь лишь то, что имеем, и знать только то, что знаем, – сказала Мири. – Иди сюда, Саймон, обними меня и позволь мне обнять тебя.

Им ничего не удалось решить. Ничто не будет решено, пока все не закончится и они не окажутся вместе в безопасности. Быть может, так попросту не бывает по эту сторону могилы. Но сражение завершилось, во всяком случае, на данный момент, и они приникли друг к другу в темноте.

«Иногда, – подумал Саймон, – это единственное, что мы можем сделать».

Лорд-камергер Джеремия и его помощники трудились точно пчелы в период весеннего цветения, и тронный зал стал почти неузнаваемым. Огромные знамена развевались между древними вымпелами, бело-золотой полог установили с внутренней стороны входной двери, чтобы выбранный Ликтором представитель мог подойти к столу во всем великолепии санцелланских эйдонитов.

Когда Мириамель нашла своего мужа, он беседовал с Джеремией, который возбужденно описывал приготовления: чистка лучшего серебра для вечернего официального обеда, ароматические травы в чашах для мытья рук и специальное меню, которое готовилось прямо сейчас, где главным блюдом станет огромный пирог с миногами, сделанный в форме Хейхолта.

– Немного странное послание, – сказала Мириамель, когда друг детства короля принялся расхваливать озеро Кинслаг на пироге, заполненное соусами и крошечными лодочками из раковин устриц. – Мы предлагаем Матери Церкви нас проглотить?

Лорд-камергер смутился. Саймон рассмеялся, хотя и пытался сдержаться.

– Не нужно быть такой жестокой, жена. Все выглядит просто превосходно, Джеремия. Эскритор Ауксис будет впечатлен оказанной ему честью.

– Я надеюсь. – Джеремия бросил на Мириамель взгляд, в котором промелькнул вызов. – Мы хотели показать наше уважение Церкви, а не только эскритору, хотя он знаменитый и благочестивый человек. – И Джеремия демонстративно сделал знак Дерева. – Нам повезло, что Святейший отец послал к нам его.

Теперь уже королева постаралась не состроить гримасу. Джеремия отличался исключительным благочестием, сама Мириамель считала себя набожной, но его пыл всегда вызывал у нее неприятное ощущение. Что до эскритора Ауксиса, Джеремия не ошибся, когда назвал его знаменитым – многие считали, что, несмотря на свою относительную молодость, он почти наверняка станет новым Ликтором, однако уверенности относительно глубины его веры у королевы не было. Экскритор прославился своей жесткостью и деспотизмом, которые заметно превосходили его набожность.

Когда лорд-камергер ушел, чтобы проследить за подготовкой, Мириамель взяла мужа за руку.