Вольфман налил себе еще вина, сделал глоток и устало повалился в обтянутое красным бархатом кресло.

– Я удивляюсь, что он не умер по дороге и мы не бросили его в пустыне.

Эльба сжала губы. Неужели они предали бы человека, который спас жизнь королю? Вольфман вдруг зашелся диким кашлем и просипел:

– Мы передали его старику… такому, с бородой. Хуракану, кажется. В их деревне его считают знахарем. Возможно, он спасет сильфа. Но я бы не надеялся.

Эльба застыла. В груди вдруг стало так холодно, что, несмотря на солнечные лучи, льющиеся в окна, казалось, даже все тело заледенело. Девушка растерянно заморгала и посмотрела в пустоту, осмысливая услышанные слова.

– Ты побледнела.

Эльба повернулась к супругу спиной. Руки дрожали, и она с такой силой сжала их в кулаки, что пальцы неприятно заныли.

– Такое ощущение, что тебе жаль. – Вольфман отставил кубок и медленно привстал с кресла. – Жаль, что он спас мне жизнь. Ты расстроена?

– Не говорите так. Я рада, что вы целы.

– Сомневаюсь. – Эльба крепко зажмурилась, а он продолжил: – Ты должна научиться проявлять уважение. Я твой король.

– Я знаю.

– И твой муж.

Эльба промолчала, стараясь взять себя в руки, но в груди ныло. Девушка с ужасом представляла себе лицо мертвого сильфа, его побледневшую кожу и глаза, закрытые навечно. Это ранило беспощадно и метко, разрывало сердце на куски.

– Тогда повернись ко мне. Прояви уважение хотя бы раз!

– Вы… дайте мне мгновение.

– Чтобы ты оплакала дикаря? Или смирилась с тем, что я все еще жив?

– Прошу вас, прекратите.

– Я не собираюсь прекращать. Ты стоишь ко мне спиной, как будто…

– Мне больно! – выпалила Эльба и обернулась. Вольфман в изумлении вскинул брови, а нимфа тоскливым голосом продолжила: – Мне больно оттого, что человек, который спас мою сестру, сейчас на краю гибели. Да, мне больно, Вольфман! Ведь если бы не Аргон из Дамнума, я была бы мертва. Почему вы не хотите это принять?