– Мой сын умирает!

– И он не должен умереть напрасно.

– Напрасно? – Милену словно ударили по лицу. Она отпрянула назад и посмотрела на них обезумевшим взглядом. Ее грудь вздымалась и опускалась, на лице появилось выражение полнейшей растерянности. – Мой сын привел вас сюда. Это он объединил земли Эридана и Станхенга, это он позволил вам жить под своей крышей! Он собрал многочисленное войско, которое вступит в схватку с предателем. Никто не сражался за жизнь так бесстрашно, как мой мальчик! И не смейте говорить, что его смерть напрасна. Он ваш король!

Ее губы задрожали. Она вновь прижала к ним пальцы и отвернулась. Эльба почувствовала себя разбитой как никогда. Она видела, как тряслись плечи несчастной женщины, и не знала, как облегчить ее боль и как приглушить свою. Тетя заботливо погладила ее по спине, но на душе стало еще тяжелее. Неужели Вольфман умирал и она была повинна в его столь скорой кончине? Неужели она сломила его дух и лишила возможности и дальше бороться за свою жизнь?

– Мама, – неожиданно прохрипел Вольфман, и Милена обернулась. Она кинулась к сыну и так крепко сжала его пальцы, что ему наверняка стало больно.

– Мой мальчик, я здесь. Я с тобой, слышишь?

Эльба поднесла пальцы к губам и ахнула. Вольфман зашелся сухим кашлем, посмотрел на мать мутными от бессилия глазами и шепнул:

– Матушка…

– Тебе больно?

– Мама…

– Позвать лекаря?

– Ты не должна… – Он поморщился. – Не должна сопротивляться.

– Я… я не понимаю.

– Если Лаохесан уничтожит Калахар, тогда за что я боролся? Ради чего… зачем…

Эльба в растерянности округлила глаза и заметила, как удивилась сама Милена де Труа. Она придвинулась к сыну, будто боялась, что не расслышала его слов.

– О чем ты?

– Они правы.

– Кто?

– Эльба. Я видел… видел силу магии, мама. Мы ошибались.

– Прошу тебя, – взмолилась Милена, – не нужно, не смей.