– Что это?

– Это… – тот всплеснул руками, – яма. Обычная яма.

– Зачем она?

– Увидишь, мак.

– Просто не верится, что ты позволил этому случиться, – неожиданно процедил Ксеон, появившийся рядом. Лицо его перекосилось от ярости. – Ну, и зачем тратить время на какие-то ритуалы? Просто повесили бы королеву, да и дело с концом.

– Та знахарка знает свое ремесло, – нехотя отрезал Хуракан, – не волнуйтесь. Ничего с милейшей Эльбой не случится. Уж точно не сегодня.

– Ее собираются похоронить заживо, – не унимался Ксеон. – Она умрет. Я что, один это понимаю? Вы с вашими суевериями, вашими обрядами… Вы посходили с ума! Если бы люди так просто возвращались из мира мертвых, твой отец был бы жив, и Нуба была бы жива. Или ты думаешь, они не достойны второго шанса?

– Я не говорил этого.

– Тогда почему не отговорил Эльбу, не сказал, что это паршивая идея?

– Это ее решение.

Ксеон усмехнулся и сдавил пальцами переносицу.

– Как трогательно. Не знаю, кто из вас глупее – ты или она. Эта девушка – будущая королева Станхенга, возможно, будущая королева всего Калахара, а вы позволяете ей рисковать своей жизнью, будто она обычная служанка.

Аргон зло стиснул зубы. Уж он-то точно знал, что будь Эльба служанкой или кухаркой, беглянкой, сильфом, миледи, да кем угодно, он бы все равно не хотел, чтобы у нее отнимали самое дорогое – ее жизнь. Но Эльба рисковала как раз по той причине, из-за которой Ксеон не хотел, чтобы она это делала. Она была королевой. И пусть Аргон не был согласен с ее решением, но не уважать его не мог.

– Ты все сказал? – рявкнул Аргон, повернувшись к другу. Тот не ответил, только глянул на него так обиженно и возмущенно, словно Аргон совершал самую большую ошибку в своей жизни. – А теперь помолчи, потому что легче от твоих слов не становится.

Ксеон отвернулся, а Аргон, задев его плечом, прошел вперед. Яма и правда была очень глубокой – дна не видно. Аргон прошел по краю, придерживая пальцами накидку, и, несмотря на жару, ощутил холод в груди.

Рядом с одной из скульптур стоял Пастор Висконсий, облаченный в черную ризу. В его глазах было столько ненависти, что он вполне походил на огненного сана – того и гляди подожжет всех, кто поднялся на холм, дабы лицезреть настоящий магический обряд. А вот Милены де Труа видно не было. Поговаривали, будто она закрылась в покоях и не покидала их с прошлой ночи. И неудивительно – происходящее сейчас было полнейшим безумием.

Неожиданно к Аргону подошел Элиас – худощавый мужчина на голову ниже молодого предводителя. Он не мог разговаривать с тех самых пор, как дикари из клана Ровена отрезали ему язык. Эстоф принял его в свою общину, а Аргон взял под свое крыло. С того момента Элиас был предан им и считал их своей семьей. Аргон не успел заметить, как и сам привязался к молчаливому Элиасу.