– Не может быть! – гневно воскликнул Гарри.

– Вижу, что тут наши мнения совпадают, – сказал Думбльдор. – Между обстоятельствами смерти Хефцибы и гибелью Реддлей подозрительно много общего. В обоих случаях вина падала на третьих лиц, которые между тем ясно помнили, что убили…

– Подпева призналась?

– Она помнила, как положила что-то в хозяйкино какао – и это оказался не сахар, а мало-звестный смертельный яд, – ответил Думбльдор. – Вердикт суда гласил, что она сделала это ненамеренно, а по старческому слабоумию…

– Вольдеморт изменил ей память, как Морфину!

– Да, я тоже пришел к такому выводу, – кивнул Думбльдор. – И, как в случае с Морфином, министерство отнеслось к Подпеве предвзято…

– …потому что она домовый эльф, – перебил Гарри, проникаясь исключительной симпатией к П.У.К.Н.И., обществу защиты эльфов, основанному Гермионой.

– Именно, – сказал Думбльдор. – Она была очень стара, призналась, что всыпала некое вещество хозяйке в напиток, никому в министерстве и в голову не пришло продолжить расследование. Потом я разыскал бедняжку и добыл ее воспоминание, но она, подобно несчастному Морфину, была уже на краю могилы – к тому же, воспоминание доказывает только то, что Вольдеморт знал о существовании кубка и медальона… Когда Подпеву уже осудили, семья Хефцибы обнаружила пропажу двух самых ценных сокровищ покойной. Выяснилось это не сразу; Хефциба ревностно охраняла свои богатства, у нее было множество тайников. Ее родня еще сомневалась в исчезновении кубка и медальона, а молодой приказчик из «Боргина и Д’Авило», который так часто навещал Хефцибу и так сильно ее пленил, оставил работу и скрылся. Его хозяева удивились не меньше остальных и решительно не представляли, куда он мог деться. Очень долго о Томе Реддле не было ни слуху ни духу… А сейчас, если ты не против, я хочу привлечь твое внимание к некоторым обстоятельствам нашей истории. Вольдеморт совершил очередное убийство; первое после Реддлей или нет, я не знаю, однако думаю, что да. Как ты сам видел, на сей раз он убил не из мести, а ради выгоды, чтобы присвоить две знаменитые вещи, которые показала ему несчастная, очарованная им женщина. Когда-то он грабил приютских детей, потом украл кольцо Морфина, а теперь сбежал с чашей и медальоном Хефцибы.

– Но, – нахмурился Гарри, – это какой-то бред… рисковать всем, работой, ради каких-то…

– Для тебя, возможно, и бред, но для Вольдеморта иначе, – качнул головой Думбльдор. – Надеюсь, со временем ты поймешь, что значили для него эти драгоценности, но и сейчас ты не можешь не признать, что он имел некоторое право считать медальон своим.