– Что это? – тихо спросил Гарри.
– Точно не знаю, – ответил Думбльдор. – Но явно опасней, чем кровь и трупы.
Думбльдор поддернул рукав и кончиками обугленных пальцев потянулся к зелью.
– Нет, сэр, не трогайте!..
– Да я и не могу, – слабо улыбнулся Думбльдор. – Видишь? Не получается. Сам попробуй.
Гарри, в страхе глядя на зелье, попытался до него дотронуться и ощутил невидимый барьер, мешавший поднести руку ближе, чем на дюйм. Он толкнул сильней, еще сильней, но пальцы ничего не чувствовали, только плотный, непроницаемый воздух.
– Отойди, пожалуйста, – сказал Думбльдор.
Он воздел палочку и, почти неслышно бормоча, проделал над чашей какие-то замысловатые пассы. Ничего не произошло, хотя зелье, пожалуй, засветилось ярче. Гарри молчал, но, едва Думбльдор опустил палочку, сразу заговорил:
– Вы думаете, окаянт внутри, сэр?
– О да. – Думбльдор всмотрелся в глубь чаши. Гарри увидел на гладкой зеленой поверхности его перевернутое лицо. – Только как до него добраться? В зелье не удается погрузить руку, его нельзя испарить, заставить расступиться, собрать, втянуть в палочку, а также зачаровать, превратить или иным образом изменить его природу.
Думбльдор почти бездумно крутанул палочкой и поймал хрустальный кубок, который создал из воздуха.
– Могу лишь заключить, что зелье надо выпить.
– Что? – воскликнул Гарри. – Нет!
– Видимо, так: только выпив зелье, я могу опустошить чашу и увидеть, что лежит на дне.
– Но если… если оно вас убьет?
– Сомневаюсь, – беззаботно отозвался Думбльдор. – Едва ли лорд Вольдеморт хотел убить того, кто добрался до этого острова.
Гарри не верил собственным ушам. Что это – очередной пример безумного стремления Думбльдора во всем и вся видеть только хорошее?
– Сэр, – постарался вразумить его Гарри, – мы же
– Прости; следовало сказать, что Вольдеморт не хотел убивать его