Гарри открыл было рот, но Думбльдор поднял руку, призывая к молчанию, и, слегка нахмурясь, воззрился на чашу. После напряженных размышлений он изрек:

– Без сомнения, зелье должно помешать мне взять окаянт. Оно может парализовать меня, заставить забыть, для чего я здесь, вызвать такую боль, что мне станет не до чаши, либо еще как-то воспрепятствовать моим намерениям. Если так, Гарри, твоя задача – проследить, чтобы я выпил все, даже если придется заставлять меня вопреки моим протестам. Ты понял?

Их глаза встретились над чашей; бледные лица были подсвечены зеленым. Гарри молчал. Так вот зачем он здесь – чтобы насильно вливать в Думбльдора зелье, которое может причинить невыносимую боль?

– Ты помнишь, – сказал Думбльдор, – на каких условиях я взял тебя с собой?

Гарри нерешительно посмотрел в голубые глаза, позеленевшие в свете чаши.

– Но что, если?..

– Ты поклялся повиноваться моим приказам, не так ли?

– Да, но…

– Я предупреждал, что путешествие может быть опасным, верно?

– Да, – отвечал Гарри, – но…

– Что ж, в таком случае, – Думбльдор вновь поддернул рукав и поднял пустой кубок, – ты слышал мой приказ.

– Почему выпить зелье не могу я? – в отчаянии спросил Гарри.

– Потому что я намного старше, намного умнее и отнюдь не так ценен, – ответил Думбльдор. – Раз и навсегда, Гарри: ты даешь слово сделать все, что в твоих силах, чтобы я допил зелье?

– А нельзя?..

– Даешь слово?

– Но…

– Дай слово, Гарри.

– Я… хорошо, но…