Жозефина нисколько не издевалась. Она действительно понимала глубоко немолодую женщину, Мать Дома, от которого не осталось почти ничего, кроме знаний и достоинства, и еще замка, с приходом какой-то девчонки вдруг переставшего быть надежным убежищем.

— Да, совершенно верно.

— Смею вас уверить, что вовсе не имела намерения испугать или оскорбить вас. Я не подозревала о подобных свойствах моего клинка.

Старуха кивнула, принимая извинения, — уже не как полновластная хозяйка перед гостем, но как слуга перед госпожой.

Один за другим северяне подходили к трону, становясь по бокам от своей госпожи. Аделина Альдскоу скользнула мимо них, подходя к матери. Они не смотрели друг на друга — все было решено, все было известно.

Женщины преклонили колени на камнях своего замка. Блеснули ритуальные кинжалы, узкие, длинные, коснулись кожи, раздвинули плоть, и с ладоней закапала кровь — свидетель и подтверждение зазвучавших слов.

— Мы не северяне, но мы помним, откуда мы родом. Мы приносим клятву верности вам, Жозефина де Крисси. Мы готовы идти за вами, сражаться за вас и умирать ради вас и надеемся на ответную защиту и благосклонность.

Освященные временем слова разносились по двору, эхом отражаясь от каменных стен в полной тишине.

— Мы присягаем не Северу, но только вам. Вы считаете себя северянкой, мы же считаем вас Призывателем, и ваши птицы ясно доказывают это.

Чирик переступил на плече хозяйки. Две женщины замерли на коленях, склонив головы и протянув вперед заполненные кровью ладони. Жозефина вынула собственный нож и бестрепетно провела им по руке.

— Я принимаю вашу клятву. Я обещаю вам свою защиту и покровительство. Вы не узнаете бесчестья, служа мне.

И по обычаю Севера провела своей рукой по их, перемешивая кровь.

— Мы услышали ваши слова. Наши люди услышали ваши слова. Наши недруги услышали ваши слова.

— Это уже их забота. Встаньте.

Альдскоу поднялись. Кровь капала на брусчатку.

— Будьте нашими гостями на пиру, если вам не претит говорить за едой.

— На Севере так и делают, — и мать с дочерью, минуя трон, повели отряд к замку.

На сей раз обеденный зал не выглядел пустым: там стояли столы на три десятка человек, и место оставалось только для отряда де Крисси. За резным стулом во главе стола стену украшал серебряный единорог в лазурном поле, а рядом висели два знамени поменьше — багровое с бурым и охра с зеленью.

При виде серебра и лазури пирующие встали и поклонились. Аделина отделилась от матери и подошла к одному из мужчин — тот поспешно выбрался из-за стола и встал рядом с ней.

— Пользуясь случаем, представляю вам, госпожа де Крисси, моего жениха. Друзья зовут его Щука.