— Тогда доброй ночи вам и вашему жениху.

— Эй, красавчик, мне кажется, ты мне кое-что задолжал! — Поднявшись, Аделина подошла к своему Щуке и обвила рукой его талию. Князь обернулся к невесте и нежно провел ладонью по ее волосам, таким же черным и блестящим, как у него.

— На четырнадцатом куплете не утерпела, говорил же! — и они, обнявшись, удалились под громовой хохот болотников.

Скинув одежду в уже знакомой комнате, Жозефина по горло погрузилась в заполненный горячей водой прудик; рядом так же раскинулась Каталин, а следом плюхнулся грифон. Повозившись и пофыркав, он выбрался на «берег» и, отряхнувшись, улегся рядом со своей Всадницей и прижался клювом к ее щеке.

«И что ты об этом думаешь?»

«Они неплохие. Боятся только сильно».

«Вы можете справиться с Тварями?»

«Большие крысы?»

«Очень большие. А еще рогатые и огненные».

«Я не боюсь огня. Я быстрый».

«Может, они найдут вам таких, чтобы потренироваться».

«Настоящее сражение!» — В этом прикосновении было истинное ликование. Шутка ли — возможность исполнять свое предназначение!..

В покои постучали. Судя по быстрой деликатной дроби, ясно слышимой через открытую дверь купальни, это был Фердинанд. Жозефина разом осознала две вещи: что она совершенно не хочет вылезать и одеваться и что не ответить ушану, равно как и смущать его женской наготой, не подобает.

«Открой, пожалуйста, если я могу тебя об этом попросить».

По полу процокали когти, потом прошуршали мягкие сапоги. Фердинанд вошел и присел на корточках у края прудика, а вернувшийся грифон вновь устроился рядом со своей Всадницей. Ушан зашел скоротать время перед сном, но дневная усталость брала свое — разговор шел словно телега по каменистой дороге, раскисшей после дождей. Оставалось еще что-то, что-то достаточно важное, чтобы пробить окутавшую разум туманную пелену…

— Отправь письмо дядюшке. Я полагаю, ему будет интересно.

— Да, госпожа. Доброй ночи. — Он встал и с поклоном вышел. Шаги прошуршали обратно к двери, и миг спустя клацнул об ушко засов.

Растворив в воде довлевшее над телом и разумом напряжение, воительница и госпожа устроились на ночлег: первая легла на пуховую перину ложа, а вторая устроилась под крылом своего Зверя, на плаще.

Заснули обе мгновенно.