К третьему вдоху девушка смогла осознавать мир настолько, чтобы понять, чего не хватает. Все ее существо охватила черная жуть, какой не бывает ни под ножом убийцы, ни в незнакомом ночном лесу, ни среди кипящей вокруг битвы — только когда чувствуешь, что вдруг потерял.

— Где мой Зверь?

Ответом была пронзительная тишина. Только дядя смог выдержать ее взгляд, не отведя глаз, и он же единственный нашел в себе мужество ответить:

— Найдем.

— То есть как «найдем»?! — Она рванулась, чтобы встать, но та же рука удержала ее — без грубости и излишней силы, лишь так, что было ясно — руке этой можно и нужно довериться.

— Он пропал.

Слова падали в душу, закрывая доступ воздуху. Даже его, часть себя, лучшую часть, величайшую драгоценность, пришедшую из времени легенд, из мира куда более чистого, — не уберегла…

— Как?.. — Только въевшаяся в плоть и кровь привычка владеть собой, что бы ни случилось, помогла ей произнести это.

— Тебя нашли, а его нет… — Дядя помолчал, потом добавил: — И Фердинанда тоже.

Не было сил даже закрыть глаза — все уходили на то, чтобы продолжать дышать и не вырваться из-под теплой ладони, сочащейся Силой, не оттолкнуть с дороги собственных людей и не помчаться туда, к холодным камням, где ее Зверь и ее друг последний раз были с ней.

— Успокойтесь, госпожа Жозефина, — сказал Меченый, мимолетным движением пальцев погладив ее шею. Это был прекрасный момент, чтобы отвлечься от мятущейся внутри бури, и девушка ухватилась за этот шанс:

— А вы здесь откуда?

— Оказываю услугу нашим общим знакомым. Вам нужно полежать, я только что сумел снять заклинание, а оно было не из нежных и аккуратных.

Вдох. Выдох. Открыть глаза.

— Давайте начнем сначала. — Из голоса пропали и страх, и скрываемое отчаяние. Она уже привычно отодвинула чувства, не отказываясь от них, но позволяя разуму смотреть ясно и рассуждать трезво. — Сколько дней прошло?

Меченый не мог здесь появиться ниоткуда — дядя, разумеется, знал, что у племянницы есть хороший знакомец-маг в столице, но вызвать его сюда он не мог — он не знал, где его искать, да и, чтобы выдернуть государственного мага из его города, нужно было что-то более мощное, чем просьба помочь одной известной ему нобле; к тому же мужчина упоминал об общих знакомых, а значит, его присутствием Жозефина была обязана никому иному, как одному «мастеру своего дела».

— Четыре.

Четыре драгоценных, упущенных дня поисков.

Вдох. Выдох. Взгляд.

Андрэ Марц, представитель Алой палаты, сидел в кресле посреди комнаты. Поймав взгляд Жозефины, он кивнул ей, будто старой знакомой, и она в первый раз услышала его голос — очень глубокий, под стать внешности, и удивительно приятный, переливающийся обертонами. Голос человека, которому приходится говорить с очень разными людьми — и убеждать их.