– Ваджана. Это на языке Йенди.

– А-а-а. Я спрашивал принца, да он не ответил, а я не настаивал. Для чего она, Франног?

Мудрец сделал непонятный жест, порыскал в мешке, что стоял рядом, выудил какой-то флакончик с узким горлом. Лекарства из арсенала Бакинчу пришлись кстати: четыре дня изматывающей гонки сказались на старике больше, чем странствие на плоту – губы его посерели, глаза запали, а лысина больше не отливала глянцем.

– Что, не по зубам мне тайна?

Франног покачал головой, выцедил на корочку черного хлеба несколько капель настойки.

– Не в том дело. Может, после… – Он бросил корочку в рот и спрятал флакончик.

– Вандора, а ты не знаешь, что такое – ваджана?

Принцесса покачала головой.

– Никогда не интересовалась этой хренью. Эта штука была в щеке у Бакинчу с самого начала. Старик сказал – объяснит после, значит, после.

Хренью. Вы слышали? Она ведет себя, как разбитная девица, а не принцесса голубых кровей, и мне… мне это нравится, черт его дери!

– После? Это когда, интересно? Не будет после. Еще два-три, ну пускай четыре перехода, и они нас догонят. Эрт шэрг! Мы петляли как зайцы, мы заложили крюк в двадцать миль, а Тендал… Нет, я однажды его придушу! Дам в морду больно! Ахарр, почему всякий раз он берет наш след? Может, на него так подействовала ветчина?

– Вот-вот, – закивал Франног. – Ты уж слишком его раздраконил.

Я топнул сапогом, подняв волну пыли. Закричал с надрывом, взмахивая перед лицом старика указательным пальцем:

– Это мелкое вертлявое брехло! Вот что я скажу, Франног: принц задом не крепок! – О черт… невинная старорусская пословица из моего мира пришлась Тендалу кстати. – Его слова на воде бы писать! Кто в слове спор, тот в деле не скор! Не сули бычка, а дай чашку молочка! На чужой лошадке – да верть в сторонку! Надул нам в уши баклуши!

Я продолжал бы чихвостить Тендала, сыпля пословицами, если бы осел, стукнув копытом, не присоединил к моему гулкому басу свой громогласный рев, а следом и лошади тревожно заржали.

Все было просто: принц попрал свою клятву. Тендал Справедливый, хех-хех! Он преследовал нас уже четвертые сутки. И сколько бы мы не петляли, пытаясь оторваться, всякий раз он выныривал словно ниоткуда, будто за мной, Вандорой и престарелым аскетом тянулся видный только одному принцу след.

* * *

Прошло два часа, как мы оставили «Малку». С плеча возвышенности, отороченной дикими оливами, я бросил взгляд на бухту. Трясущейся рукой довернул подзорную трубу, словно не веря очевидному, хотя картинка была – четче некуда. Принц, здоровый, будто и не принимал никакого зелья, стоял на носу самоходной лодки, сложив руки на груди… Рядом был уцелевший матрос. Он, размахивая красным полотнищем, в котором я немедленно узнал подштанники Бакинчу, из которых Франног намеревался соорудить запасной тюрбан, подавал сигналы… «Божьей благодати»! Огромное судно с обугленной кормой приближалось к заливу, бешено работая веслами. А за ним, в размытой испарениями серебристой морской дали, обозначились силуэты еще трех кораблей!